Дальше живите сами - стр. 31
– Эй, привет велосипедисткам!
Она резко затормозила и, соскакивая на землю, ссадила ногу до крови о железную педаль.
– Уй, черт!
– Прости, я не нарочно, – сказал я. – Даже не рассчитывал, что ты остановишься.
Она озадаченно подняла глаза:
– Но ты ведь меня окликнул.
Ее зеленые глаза сверкали и искрились. Я сразу заподозрил, что яркий цвет – от тонированных контактных линз, но мне все равно захотелось сочинить об этих глазах песню и, встав под дверью ее комнаты в общаге, запеть серенаду, а друзья ее пусть выскакивают из соседних комнат полуодетые и, одобрительно улыбаясь, толпятся вокруг.
– Ага, окликнул. Прости. Я вообще плохо контролирую импульсы. Окликнул – и все. Не знаю зачем.
Ее смех оказался низким, грудным. Смеяться она любила и умела, по всему видно. Навык. Она смотрела на меня, эта красотка, эта натуральная блондинка, эта девушка, с которой мне было совершенно не на что рассчитывать. Наверняка же откажет – пусть с улыбкой, – но откажет. И вдруг она сказала:
– У тебя пять секунд. Придумай, зачем остановил.
Мне выпал лотерейный билет. И он вселил в меня наглую надежду.
– Я подумал, нам есть о чем поговорить, – произнес я.
– Правда?
– Про велосипед, например. Никто, кроме тебя, тут на велике не катается.
– И что из этого?
– Думаю, это ты так стебешься над всеми. Иронизируешь.
– Ироническое катание на велосипеде? Что-то новенькое.
– Вообще-то велосипедный спорт идет в гору. Его собираются включить в программу Олимпийских игр.
– А у тебя всегда такие волосы?
Волосы у меня от природы густые, вьющиеся и стоят торчком – но не мелким бесом, а кольцами, этакими растянутыми, неупругими пружинами. В ту пору, в колледже, я за ними не очень следил.
– Чем выше волос, тем ближе к Богу.
– А я хромая, – вдруг сказала она.
– Что?
– Я поэтому и езжу везде на велосипеде. У меня одна нога короче другой, от рождения.
– Прикалываешься?
– Боюсь, что нет.
Она слезла с велосипеда и показала свою кроссовку, явно сделанную на заказ.
– Видишь, тут подметка толще? Больше чем на два сантиметра.
– Прости. Я – полный идиот.
– Ничего страшного. Ты же не знал.
– Кстати, меня зовут Джад. Джад Фоксман.
– А я – Джен.
– Если не возражаешь, я пока буду называть тебя велосипедисткой.
– Почему?
– Потому что по имени я тебя назову, когда поцелую.
Осаживать наглецов ей, кажется, было не впервой.
– А что, если никогда не поцелуешь?
– Тогда мне твое имя вообще ни к чему.
– То есть просто дружбы у нас не получится?
– Думаю, у такой девушки и без меня друзей хватает.
– У какой такой?
– У ироничной велосипедистки.
И тут она снова засмеялась – мгновенно, точно этот смех давно булькал у нее внутри и ждал удобного момента, чтобы вырваться на свободу. За шестьдесят секунд нашего знакомства мне удалось рассмешить эту девушку уже дважды – а я, начитавшись “Плейбоя”, твердо знал, что красавицы хотят как раз таких мужчин, которые умеют их рассмешить. Ну, разумеется, эти мужчины должны смешить их после того, как обеспечат своим красавицам многократный оргазм твердым и ненасытным членом длиной не меньше двадцати двух сантиметров, причем на борту частного самолета. Но – была не была! Надежда у меня в груди потихоньку расправляла крылья, готовясь взлететь.