Размер шрифта
-
+

Да здравствует Государь! Три книги в одном томе - стр. 6

– Примите мои соболезнования…

Не отвечая Георгий пошатываясь двинулся в ту сторону откуда принесли Николая…

– Бедный мальчик, – подумала про себя миссис Франклин. – В один день – и отец, и похоже что и брат….

А великий князь шел механически переставляя ноги… Шел туда где в ряд были выложены трупы вытащенные из руин вагона и отдельно от них – тело высокого крепкого мужчины с неестественно вывернутой шеей. Подле него на земле сидела императрица Мария Федоровна – в полной прострации держа голову мужа на коленях.

Подбежала Камчатка, но не кинулась к телу хозяина, а обратив морду к темным небесам жалобно завыла.

Вахмистр лейб-конвоя с перевязанной ногой, утирая слезы, всхлипнул:

– Вот ведь… Скотина бессмысленная спаслась, а царь то… царь…

– Господи! Да как же это??! – шептал Георгий не в силах приблизится к телу Императора всероссийского Александра Александровича Романова… Своего отца…

Нет – этого не может быть!

Ведь еще совсем недавно будущее казалось ясным и благополучным на многие годы и десятилетия вперед…

Опустившись на колени прямо в осеннюю слякоть он молча крестится.

«Господи! Да как же это? Да за что ж мне такое?!» – еле слышно шептал Наследник-Цесаревич трясущимися губами. Из глаз юноши струились крупные слезы…

* * *

В тот день Георгий Александрович Романов плакал последний раз в жизни. В тот день он еще был обычным человеком, сломанным чудовищным ударом судьбы – и мог еще позволить это себе. Все последующие десятилетия, никто не видел его слабым – и больше того – уже не было обычного человека – был Царь не знавший слова «невозможно». В тот день в той катастрофе погиб великий князь Георгий – тайный романтик и скорее ученый нежели властитель по складу ума. И родился повелитель, чьими усилиями, как признавали даже недруги, был создан новый мир. Мир совсем не такой, который предсказывали пророки разнообразных социальных теорий, и описывали фантасты…

* * *

Крушение

В поля, под сумеречным сводом,
сквозь опрокинувшийся дым
прошли вагоны полным ходом
за паровозом огневым:
Багажный – запертый, зловещий,
где сундуки на сундуках,
где обезумевшие вещи,
проснувшись, бухают впотьмах —
И множества вагонов спальных
фанерой выложенный ряд,
и окна в молниях зеркальных
чредою беглою горят.
Там штору кожаную спустит
дремота, рано подоспев,
и чутко в стукотне и хрусте
отыщет правильный напев.
Такая малость – винт некрепкий,
и вдруг под самой головой
чугун бегущий, обод цепкий
соскочит с рельсы роковой
И вот по всей ночной равнине
стучит, как сердце, телеграф,
и люди мчатся на дрезине,
во мраке факелы подняв.
Такая жалость: ночь росиста,
Страница 6