Да не судимы будете - стр. 11

Никонова имела полное право в любой момент прекратить перепалку между пока еще супругами, но она считала себя не только судьей, но и обычной обывательницей, для которой чужая жизнь представляла своеобразный интерес, особенно ее темная сторона. Поразительно, на какие только ухищрения не идут люди, лишь бы застраховаться от случайностей!

Вера видела, с каким уважением смотрит судья на Сергея – словно на героя, пытающегося спасти честь и достоинство своей семьи, и с легким пренебрежением, осуждающе – на нее, непутевую и избалованную любящим мужем бабенку, разрушающую на корню собственное счастье.

Судья Никонова зачитала заранее подготовленное решение: иск о разводе удовлетворить, в иске о разделе совместно нажитого имущества – отказать.

Вера почувствовала, как ее с головой накрывает волна безысходности, лишая способности мыслить, хоть как-то реагировать на происходящее. Раздавлена неправедностью закона, опустошена и духовно выпотрошена, унижена и уничтожена.

Ничего от нее не осталось. Лишь пустая оболочка, жалкая, обессиленная и ноющая, не только от душевной, но и от физической боли. Думать нет желания, двигаться нет сил, плакать нет слез: высохли от тупой обреченности.

Несправедливость, голая без прикрас, отвратительная по сути своей, больно отхлестала ее по щекам, горящим теперь как от физических шлепков. А удары по лицу унизительнее и всегда гораздо болезненнее как для души, так и для тела.

Они остаются с тобой на всю оставшуюся жизнь, порождая всевозможные фобии, начиная с неуверенности в себе и кончая стойкой нелюбовью, даже ненавистью. Так как если не получается поквитаться с обидчиком и наказать его, то человек обращает свой взор на самое слабое звено – себя самого. Вот уж где можно разгуляться: сам себе палач, сам себе и жертва.

Вера с трудом добралась до квартиры, вымученно улыбнулась матери и детям, не желая признаваться в свалившемся на их головы несчастье, и уединилась в своей комнате с уверенностью, что весь мир ополчился против нее. Где ты, справедливость – синоним правосудия?

Зоя Васильевна даже расспрашивать дочь ни о чем не стала. И так ясно: дело проиграно. «Неужели с тех, кому много дано, и спросить-то некому?» – думала она о неправедном судье, пустившем их семью по миру.

То, что знают двое, рано или поздно узнает любая собака. Поэтому Алле следует быть крайне осторожной. Она почувствовала, как засосало под ложечкой, к горлу подступила тошнота. И так каждый раз, когда она начинала думать о Максе.

Но это же просто смехотворно! Тогда почему ей самой не до смеха? Еще немного, и Алла лишится работы, репутации, даже мечты, осуществление которой невозможно без судейской мантии, прикрывающей ее словно щитом, в то время как она размахивает мечом правосудия налево и направо, собирая дань с тех, кого защищает. Замкнутый круг какой-то.