Да, мой повелитель! - стр. 8
– Твоя рубашка тоже испачка… – в отчаянии шепчу я, но договорить мне мешают его губы.
Так меня не целовал еще никто. Жадно, страстно… Еще немного, и я бы сказала, что Серкан был груб, но нет. Это был один из тех поцелуев, о которых пишут в книгах. Поцелуй, который стирает память, поцелуй, который откровеннее, чем секс.
Я не ответила ему, но и не нашла в себе сил оттолкнуть. Конечно, когда я буду рассказывать об отпуске Наде с Людой, я привру, что влепила ему такую пощечину, что в отеле задрожали стекла. Не хватало еще, чтобы они считали меня легкомысленной девицей, падкой на смазливых парней! Но, между нами, вряд ли на свете нашлась бы хоть одна девушка, которая после такого поцелуя смогла бы послать парня ко всем чертям и уйти восвояси ровной походкой. Потому что пьянил он сильнее, чем алкоголь во всех отельных барах вместе взятый.
В чувство меня привела рука Серкана. И нет, он не встряхнул меня за шкирку со словами «Очнись, девочка!» Он опустил руку и медленно двинулся по бедру вверх, попутно задирая подол сарафана. Я благодарю Бога за то, что он наделил меня маломальским инстинктом самосохранения, и я не потеряла голову окончательно. Напротив: в мозгу у меня сработал сигнал тревоги, зазвенела пожарная тревога девичьего достоинства.
– Пусти! – выдавила я, отпихивая от себя дьявола-искусителя. – Нет!
– Нет? – переспросил он с таким удивлением, как будто я заявила, что земля плоская и стоит на четырех слонах.
– Ты меня бесишь! – я одернула сарафан и выпятила подбородок.
Но никакого устрашающего эффекта мои действия не произвели. Просто я не знала в тот момент, как выгляжу со стороны, не подозревала, что Серкан видит и мои дрожащие, припухшие после поцелуя губы, и грудь, весьма условно прикрытую полупрозрачной от пролитого вина тканью. И в отличие от меня, грудь красноречиво сообщала Серкану, что не против продолжения банкета. Но все это я осознала уже потом, в номере, осматривая себя в зеркале. А тогда, в лифте, я казалась себе стойкой, как кремень, благородной девицей.
– Что? – переспросил Серкан.
Я ведь и забыла, что имею дело с турецким верноподданным! Откуда ему знать, что такое «бесишь»?
– Ты мне не нравишься, – пояснила я, и для ясности добавила: – Я тебя терпеть не могу! Пре-зи-ра-ю! Ненавижу таких, как ты! И я никогда, слышишь, ни-ког-да в жизни не буду с тобой… Ничего с тобой не буду!
– Почему?
– Потому что ты – альфонс! Я знаю таких, как ты! Нищий официант, ищешь тут себе богатых туристок! Так вот, от меня тебе все равно ничего не светит, заруби это на своем наглом длинном носу! – я вошла в раж.