Да будем мы прощены - стр. 85
– Все уладилось, – радостно сообщает она.
Приходит тот коп из парка – он в форме и тащит здоровенный подарочный букет: цветы и плюшевый медведь, цепляющийся за вазу сбоку.
– Слушайте, я пришел извиниться. Я с вами был груб, хотя вы совершенно этого не заслуживали.
– Ничего страшного, – отвечаю я.
Коп садится на край койки, и мы мило болтаем, а когда уже действительно нечего сказать, он мне говорит, что зайдет еще.
– Просто смотреть было больно, – говорит мой сосед после его ухода. – В программе небось участвует.
– В какой программе?
– Типа «Двенадцать шагов». «Анонимные те», «Анонимные эти». Шаг номер девять – загладь вред, который ты причинил.
– Занятно, – говорю я.
Меня подмывает рассказать, как я чуть не сорвал собрание «Анонимных алкоголиков», но, учитывая, как он хорошо разбирается в этих шагах, лучше промолчать.
Приносят ужин. Ему – ничего.
– То есть как это – ничего?!
– Вы у меня ни на одно кормление не записаны, но могу вам принести напитки на выбор, – говорит разносчица.
Я открываю крышку на своей тарелке и не могу понять, что там за блюдо.
– Что это? – спрашиваю я.
Женщина заглядывает.
– Это у нас курица в соусе «Марсала».
– Я умираю, – подает голос мой сосед. – И не хочу свою последнюю еду пить, если только это не очень хороший скотч.
– Вот несколько меню с сестринского поста. Они всегда себе заказывают доставку.
– Вот это был бы класс!
Он обрадован, более того – вдохновлен.
Я закрываю тарелку крышкой, чтобы не чуять ароматы, и жду, что будет дальше.
– Вы что хотите на ужин? – спрашивает он, проглядывая меню.
– Что угодно, лишь бы не китайское.
Он оживляется, вытаскивает телефон откуда-то из-под подушки или одеяла, начинает набирать. Возможности движения у него ограничены, но его ведет цель. Первым делом он звонит в бургерную и заказывает два чизбургера делюкс с картофельными чипсами и огурчиками. Потом в пиццерию и просит среднюю пиццу-пеперони, звонит в кафе и заказывает рисовый пудинг и крем-соду. Я прошу его добавить парочку батончиков «херши» с миндалем. А потом приемщик заказов из магазина говорит, что за доставку двадцать долларов, и мой сосед говорит тогда, что даст курьеру еще пятьдесят на чай, если тот заедет в винный магазин за вполне определенной бутылкой виски. Приемщик говорит, что сам доставит.
– И если я заказал больше, чем могу съесть, что с того? Я умираю, и об остатках мне нечего беспокоиться. Могу я вам заказать что-нибудь особое, что-то такое, за что вы умереть готовы, простите за каламбур?
Когда-то я любил икру, свежие сырные блинчики, шоколадные эклеры, и были лет этак сорок назад пончики, которых мне никогда не забыть. Апельсиновое печенье-хворост в холодное утро возле магазина на президентских выборах семьдесят второго года было так близко к совершенству, как может быть близка к нему любая еда. Но дело в том, что сейчас я лежу в больнице и ни к каким вообще кулинарным изыскам меня не тянет.