Да, Босс! - стр. 24

А что останется ей? Чувства, с которыми ей и без того предстоит жить дальше. Родившимися так внезапно и стремительно, что они были подобны снежной лавине. Только у неё есть выбор - попытаться эти чувства в себе убить, что нужно было начинать делать прямо сейчас, или же продолжать лелеять их, подпитывая ревностью и своим воображением. И тогда ей действительно придётся несладко.
- Что касается вашего вопроса про интимные услуги - нет. Я не хотела вам предоставлять их ни сразу, ни через время, ни вообще когда бы то ни было. Потому и желала, чтобы вы меня не взяли. Но раз уж я заняла эту должность, знайте - с каким бы придыханием я ни произносила: «Да, босс!», место возле вашего стола,  равно как на нём и под ним я не займу никогда. На этот счёт можете не переживать.
Она намеренно не сказала: «Можете не надеяться», ибо предположить, что Левандовский питает надежды трахать её на завтрак, обед и ужин, было столь же абсурдно, как и считать, что он мог заинтересоваться ей  как женщиной в принципе. И горечь, которая возникла внутри Евы от этого понимания, ей лучше было игнорировать тоже.
- А теперь, когда между нами всё решено, если вы не против, я вернусь к своим обязанностям. Не хочу больше быть бесполезной.
И она поднялась из-за столика, давая понять Адаму, что её обеденный перерыв закончен. 

Ева ела столь жадно, что Адаму быстро стало ясно, что при таком треске за ушами вряд ли она поняла из сказанного им хоть слово. Оставалось только надеяться, что во все остальное время она будет слушать его более внимательно. Если же нет… он пожал плечами – если нет, то ему попросту придется ее уволить. Ее предшественницы, хоть и были не умнее кирпича, зато, по крайней мере, отменно умели преданно смотреть ему в рот, что само по себе уже было той самой мелочью, которая приятна.
Когда его секретарша наконец переварила свой салат и открыла рот, чтобы ответить на заданный вопрос, Адам понял, что лучше бы этот рот и дальше был занят салатом. Ибо заявление о том, что она не собиралась и не собирается предоставлять ему интимные услуги, вместо облегчения неожиданно вызвало в нем бессмысленную досаду. Он не привык к тому, чтоб женщины проваливали у него собеседования ради того, чтобы он их не трахнул. Обычно все было с точностью до наоборот. Но Адам быстро подавил в себе глас ущемленного самолюбия, рассудив, что факт того, что Ева не питает в его сторону интереса – как, впрочем, и он в ее – только к лучшему для обеих сторон, о чем он ей охотно и сообщил.
- Очень хорошо, что вы не собираетесь полировать мой стол, Ева, - лениво улыбнулся он, как хищник – добыче, которую собирался съесть, - потому что мне очень бы не хотелось, чтобы вас постигла участь ваших предшественниц, которые вслед за взлетом на мой стол кончали потом свою карьеру под этим самым столом, с личным делом в мусорной корзине и приказом об увольнении. – Адам и сам не понял, зачем высказал ей все это – должно быть, хотел предупредить, чтобы действительно держалась подальше от его стола и от него самого, насколько это возможно при ее должности.