Д'Арманьяки - стр. 50

Время шло, но палач почему-то медлил. Он не подходил к осуждённому. Видя медлительность палача, герцог Бургундский снова взмахнул белым платком, подавая сигнал к началу казни. И тогда Париж увидел нечто неподдающееся никакому воображению. Палач выпустил из рук топор. Потом медленно снял с головы маску, скрывающее его лицо и опустившись на колени, протянул руки в сторону короля, произнося всего одно слово:

– Милости!

Толпа взорвалась.

– Слава Капелюшу! – кричала толпа. – Слава Парижскому палачу!

– Приказываю казнить Д,Арманьяка – заорал во всё горло герцог Бургундский.

– Замолчите кузен! – раздался спокойный голос короля Франции, – палач не к вам обращается!

Никто не ожидал этих слов и менее всего герцог Бургундский. Король встал.

– По закону славного города Парижа, палач единожды за всю свою жизнь имеет право просить помилования для осуждённого на смерть. И никто, даже король Франции, не вправе отказать ему. Палач воспользовался своим правом, мы же воспользуемся своим. Поднимитесь с колен, граф Арманьяк, де Фацензак, де Родез, герцог де Немур! Отныне вы свободны!

– Да здравствует король! – толпа восторженно приветствовала слова короля, ибо нет для парижанина, ничего дороже законов города. По этой причине слова короля нашли глубокий отклик в сердцах у горожан. В этот миг, Д,Арманьяки перестали быть врагами Парижан, впрочем они ими никогда и не были.

Герцог Бургундский мрачно поглядывал на короля, который унизил его прилюдно. Такого герцог Бургундский никому не прощал.

Филипп протянул руку палачу, спасшего ему жизнь. Тот с необычайным благоговением пожал протянутую руку, словно это было рука короля или принца крови, впрочем, знатностью граф Д,Арманьяк не уступал ни тем ни другим. Все зрители наблюдали, как посреди помоста с плахой, мальчик пожимал руку палача и все услышали слова, которые он произнёс:

– Я прощаю вас за смерть моего отца. А за то, что вы дали возможность, отомстить за него, я буду благодарен вам, всю свою жизнь, – и уже спускаясь с помоста, Филипп добавил, – я вернусь за телами моего отца и Монтегю.

Едва Филипп сошёл с помоста, как сразу же попал в объятия своей матери, которая беспрестанно целовала его, а затем, взяв за руку потащила за собой.

Насколько проводы одного из Д,Арманьяков отличались от встречи. Многие добродушные матроны, да и некоторые почтенные горожане, прослезились, увидев мать с сыном вместе. Грустно вздыхая, они приговаривали:

– Досталось беднягам, настрадались мать и сын. Но слава господу, теперь для них мученья закончились.