Цыганка из ломбарда - стр. 27

– Что… Что это значит? – снова спросил Тридл.

– Это значит вот что, – сказала Агарь, пробежав глазами записку. – Похоже, богатый дядя Бен был нищим.

– Нищим! – в один голос воскликнули Юстас и Тридл.

– Послушайте! – проговорила Агарь и прочла написанное на листке: «Когда я вернулся в Англию, все думали, что я богат, поэтому все мои друзья и знакомые ластились ко мне за крохи, которые падали со стола богача. Но у меня было ровно столько денег, чтобы арендовать коттедж на сорок лет, а после выплаты ежегодной ренты у меня едва хватало на жизнь. Но, зная о моем богатстве, предметы роскоши мне поставляли те, кто надеялся на наследство. Так что в наследство я оставляю золотые слова, истинность которых доказал: “Лучше слыть богачом, чем быть”».

Бумага выпала из рук Юстаса, а Тридл с воем ярости бросился на траву, оскорбляя память усопшего самыми последними словами. Видя, что все позади, ожидаемое богатство растаяло в воздухе, Агарь оставила разочарованного бакалейщика плакать от ярости над обманчивой жестяной коробкой и увела Юстаса. Тот последовал за девушкой как во сне и за все время их печального возвращения в город едва ли произнес хоть слово.

О чем они говорили, как Юстас оплакивал свою судьбу, а Агарь утешала его – не суть. Но, добравшись до дверей ломбарда, Агарь отдала томик Данте молодому человеку.

– Возвращаю вам книгу, – сказала она, пожимая его руку. – Продайте ее, а на вырученные деньги попробуйте сколотить собственное состояние.

– Но увижу ли я вас снова? – жалобно спросил он.

– Да, мистер Лорн. Вы увидите меня, когда приведете Голиафа.

Затем она вошла в ломбард и закрыла дверь. Оставшись в одиночестве на безлюдной улице, Юстас вздохнул и медленно побрел прочь. Прижимая к груди книгу флорентийца Данте, он ушел, чтобы сколотить состояние, найти Голиафа и – хотя он еще этого не знал – чтобы жениться на Агари.

После эпизода с флорентийцем Данте Агарь утратила свой задор. Она отослала Юстаса сколотить собственное состояние и найти, если это возможно, пропавшего наследника Иакова Дикса. Этим актом самопожертвования – а то было именно самопожертвование – она лишила себя всей радости жизни, украла у себя то, что могло стать ее светлым будущим. Вот почему она была уже не такой жизнерадостной, как прежде. Тем не менее она ощущала уверенность, что Лорн любит ее и заслужит ее благодарность, а возможно, и ее руку, вернувшись со следующим за ним по пятам Голиафом. Когда такое случится, к ней разом вернется и ее энергия, и ее любимый. А в настоящем дела ломбарда требовали ее безраздельного внимания и заставляли гнать от себя грустные мысли и меланхолические размышления. Кроме того, провидение отвлекло ее от мрачного настроения, послав негритянку, пожелавшую заложить ожерелье из янтарных бус. Агарь и не подозревала, что это начало второго и более серьезного приключения…