Цыган - стр. 12
Казалось, только для того и старается она так на ферме, ухаживая за свиноматками и хряками, чтобы Лущилины на старости лет ни в чем не испытывали недостатка. Не из христианского же милосердия сменила Клавдия свой гнев против них на милость. Всем в хуторе было известно, что ни в справедливость Бога, ни в доброту его архангелов она не верила и вряд ли уже поверит. Разуверилась в них тогда, когда получила похоронную о муже. Батюшка из станицы решил наведаться по этому случаю к ней в дом, чтобы отслужить панихиду. Ни слова не говоря, Клавдия взяла его за рукав и вывела за калитку.
От ответов на вопросы, какими же все-таки средствами Лущилихе удалось разжалобить ее сердце, Клавдия уклонялась. И от насмешек по поводу ее страхов перед цыганами отговаривалась:
– Я ими с детства напуганная. Меня маленькую одна цыганка чудок не украла.
– Что-то раньше мы не примечали за тобой этой страсти, – говорили женщины.
– Нет, я всегда их боялась, – отвечала Клавдия.
Люди посмеивались и склонны были простить ей эту причуду. К тому же еще не выветрились у них из памяти рассказы, что цыгане любят воровать детей и потом учат их просить милостыню. А после гибели мужа на войне у Клавдии Пухляковой только и осталось всей радости в жизни – дети. Вот и не надышится на них и начинает метаться, прячет их, как наседка, едва лишь цыгане раскинут за хутором свои палатки. И хотя со временем ее дети-двойняшки уже превратились в парня и девушку и украсть кого-нибудь было бы не так-то просто, строжайший материнский запрет по-прежнему оставался в силе. Пока стояли шатры на бугре, они не смели отлучаться из дому.
Люди снисходительно посмеивались, по собственному опыту зная, что почти у каждого человека есть своя слабость.
Но, как это бывает, с тем, чего хотел бы избежать человек, жизнь и спешит познакомить его в первую очередь. После одного случая страхи Клавдии, над которыми она со временем уже не прочь была и сама посмеяться, вспыхнули с новой силой.
На попутной машине она из хутора, где жила, приехала в станицу, где находилось правление колхоза. Председатель уже третий месяц стороной объезжал свиноферму, и Клавдия решила сама нагрянуть к нему, чтобы окончательно выяснить, каким образом на коротком, всего восьмикилометровом, пути от амбара до фермы исчезает половина зерна и дерти. И как, по мнению Тимофея Ильича, свинари и свинарки могут после этого отвечать за приплод и привес закрепленных за ними свиноматок и поросят?
Если не удастся сегодня же окончательно решить этот наболевший вопрос, Клавдия прямо из правления махнет без пересадки в район к прокурору. А там председатель хочет – пусть на мягком лимузине едет отчитываться, а хочет – пусть идет по дорожке пешком. Если он и дальше согласен смотреть на расхитителей сквозь пальцы, то другие уже насмотрелись, хватит. Не здесь, так в другом месте Клавдия выведет их на чистую воду.