Размер шрифта
-
+

Цветок зла. Городские легенды - стр. 59

И вдруг в вечности захочется оказаться именно с ним, а не с тем, кто любил тебя, или тем, кого любила ты? Странно, но так, наверное, бывает. Я подошла к зеркалу и там пока еще отразилась усталая растерянная женщина. Хотя не особенно верила в то, что это и есть реальность. Надо дописать статью и пожить еще немного, а вдруг….

Милые тени, забытые лица,
Кто это там, в зазеркалье томится.
С кем мне еще до утра оставаться.
Снятся любимые, и расставаться
Так не хотела с тобой я, мой милый,
Только мне зеркало правду явило.
Что же осталось, от той беззаботной
Девы, заваленной вечно работой,
Как же жестоко она поступила.
Нынче мне зеркало принца явило.
Только во времени мы не совпали,
Вот он и мечется там, в зазеркалье.
Я не могу его вырвать оттуда,
Даже пытаться, не бойся, не буду.
Там, где бессмертье, бессильна Марена,
Вот и остался он тем, вдохновенным
Мальчиком, снова любить его, Боже,
Зеркало, словно морозом по коже.
Но почему беспощадное время
В бездну бросает, и больше не верю,
Что в пустоте моих дней и скитаний,
Он оставался в печали страданий.
В полночи снова я стала другою,
И оставалась кому-то Любовью.
Только не с ним жили мы и старели,
Где-то русалки нам песни отпели,
И догорели костры и в тумане,
Зеркало снова спокойно обманет.
И не останется больше надежды,
Листья срывая, как будто одежды,
Осень над зеркалом кружится в танце.
И не скажу ему нынче: – Останься.
Пусть он уходит, костры отгорели.
Тени в том мире уже не старели,
Мы же любили и жили сгорая,
В шаге от бездны, в шаге от рая.

Игра не стоит свеч


Не снимайте маску, этот грим,

Он спасает от яростной напасти,

Мы еще напишем, устоим,

Мы сыграем яростные страсти.


И потом, во мраке у огня

Рукопись последнюю закроем.

Как он странно смотрит на меня,

Вроде бы тогда нас было двое.


Вот и попрощались навсегда,

Что нам откровения и ласки.

Не снимайте маски, господа.

Нам уютней в этой странной маске.

Когда на город сбросила свои одежды теплая летняя ночь, Феликс выглянул из-за прикрытой двери и воровато огляделся по сторонам.

Он только что обошел свои владения, свои сокровища, и остался доволен тем, что открылось его хитроватому взору. Автоматы сверкали всеми цветами радуги, а в полутемном зале казались то чудовищами, то настоящими произведениями искусства. Они всегда были для него живыми созданиями, у каждого из которых была своя жизнь, своя жадная и коварная натура, и какая-то странная таинственная душа. Он с ними в пустоте зала, когда оставался один, разговаривал, холя и лелея каждого из своих любимцев.

Он так гордился ими, словно сам их и сотворил, хотя и в этом была доза и доля правды, а кому еще пришло бы в голову сотворить такое чудо – расчудесное, и тем, кто требовал не только хлеба, но и зрелищ, бросить такую забаву.

Страница 59
На следующую страницу