Цветок Забвения. Часть 2 - стр. 8
- Не каждой девочке доступно высшее мастерство. А теперь Метресса присылает к тебе его? - возмутилась одна из гостий. - Это уже не просто попрание наших традиций. Это оскорбление для всех, кто потерял своих единых и дочерей.
- Представляю, как тебе было тяжело подпускать его к ритуальной чаше, - вздохнула другая.
- Меня предупредили обо всём заранее, так что я приготовилась, - ответила Мята, и всё стихло на минуту.
- Значит, ты знала, что Чили выберет именно виноград?
- Да.
- Тогда ты могла бы… «приправить» кое-чем эту косточку. У тебя богатый выбор ядов.
- Могла бы.
- Если бы вдруг ты на это решилась, тебе бы весь наш клан спасибо сказал. Это всё равно неизбежно. И лучше, чтобы это свершилось до того, как все узнают о нашем позоре, - проговорила её подруга, и я вскочила на ноги, но не для того, чтобы прервать их разговор.
Ещё не до конца поняв, что именно услышала, но уже чересчур этим напуганная, я предпочла снова закрыть уши. Сбежать.
Мужское семя? Оскопить? «Наш позор»?
Каким образом это всё относилось к подлинно ясноликой дочери Метрессы?
Вернувшись в сад, я решила поговорить со своей мати, надеясь, что она будет более откровенной, чем наставница.
- Скажи, когда я родилась, у меня отрезали что-нибудь?
Имбирь сидела под навесом, нарезая ананас на дольки, и мой вопрос оказался настолько неожиданным для неё, что она поранила палец. Слизав сок вместе с кровью, она уточнила:
- Ты это про пуповину?
Я недоумённо потрогала впадинку на животе.
- Да, когда ты жила в истинно плодородном, женском, Внутреннем мире, то была соединена со своей матерью плотью, – пояснила она без лишних подробностей. – Её отсекли при твоём рождении.
- О… - удивлённо, но немного грустно вздохнула я, положив руку на живот. - Вот что значит «оскопить»?
Имбирь долго смотрела на меня, не отвечая, потом перевела взгляд на нож в своей руке, отложила его в сторону и поманила меня пальцем…
***
На следующий день я работала в саду с особым усердием, будто соглашаясь со словами мати, сказанными накануне. О том, что её методы «прикладного» обучения подходят мне больше, так что будет лучше, если она продолжит обучать меня сама. И я была не слишком против, учитывая вчерашнее.
Я имею в виду не только травлю, но и разговор, подслушанные в доме Мяты. После того, что я услышала? Мне не хотелось иметь дело с людьми, собирающимися изменить мир к лучшему убийством. И не просто кого-то там, а убийством дочери Метрессы, которую они упорно называли «плодом». Будто она уже стала чем-то относящемся к саду-кладбищу.
Недостаток информации и моя собственная неприязнь к Чили, не помешали мне как следует разозлиться. Наверное, потому что я остро реагировала на любое упоминание о смерти. Не в том смысле, что она пугала меня. Во Внешнем мире, например, она случалась постоянно: из-за войн, болезней, голода, старости или нелепого случая. Здесь же смерть была жертвенной, на неё шли сознательно, она являлась обратной стороной могущества и именно на таких условиях мы с ней мирились. Но убийство? Оно было более запретным, чем всё то запретное, что могла сотворить Метресса.