Цветок в мужской академии магии - стр. 9
– С-сворски? – вопрос раздался с преподавательской трибуны.
– Сворски? – пораженное эхо пронеслось по аудитории. – Это тот самый Сворски? Не может быть!
– Это он крутил романы с шестью наследницами известных родов одновременно? Он?!
– Да не может быть! Я видел его магфото. Девчонки не зря теряли голову.
– Так, может, его за это и…
– Вот в это? Превратили?
– Больше никогда не заведу роман.
– А ты что думал, обманывать столько влиятельных людей и выйти сухим из воды? Для богатых пап их дочки словно редкие драгоценности. Будут они терпеть такое!
Дальше все смешалось в один оглушающий гул. Не разобрать ни слова. Казалось, всех невероятно взбудоражила новость и мой вид.
Но кто я? Ловелас тряпочный? Шесть за раз? Боги, я не оправдаю репутацию Сворски, придется ему меня простить. Если, конечно, он еще жив, имея такое прошлое.
А что профессор? Почему не угомонит?
Я подняла голову и взглянула налево на трибуну, где махал руками и очень тихо призывал к тишине пожилой профессор с замотанным шарфом горлом.
М-да, понятно. На него рассчитывать не приходится.
Внезапно рядом возникли ноги, а потом еще одни с другой стороны. Позади тоже раздались шаги.
– Давайте, парни. Раз, два, взяли!
О, это же мои старые знакомые, благодаря которым я теперь Сворски: брезгливый, сочувствующий и любопытствующий.
– Да что тут брать, один бы поднял! – проворчал брезгливый, оставляя меня на двоих.
У него были короткие розовые волосы и розовые брови! Атас! Вот это я была одной ногой в могиле, что тогда не заметила.
– Вроде после лазарета, а выглядит не лучше, – заметил любопытствующий.
Лысый как коленка. Братюня! Хоть не я одна с такой стрижкой.
– Дышит зато размеренней! – с видом знатока сказал сочувствующий.
Рыжий, кудри мелким бесом и асимметричные глаза.
Все трое были такие разные, что я на миг засмотрелась. Очухалась только тогда, когда меня усадили за стол, зажали с боков между собой, чтобы не заваливалась, и сказали:
– Что делать, придется с тобой нянькаться, Сворски. Тебя к нам в комнату заселили, – сообщили шепотом мне.
И Сворски так выделили заговорщически, чтобы было понятно. Они-то знают, что притащили скелетона, чтобы выжил, а вот весь мир должен блаженствовать в неведении.
Розовый, рыжий и лысый. И я с коротким ежиком на макушке.
О да! Я прекрасно вписываюсь в эту компанию!
– Вы даже в таком состоянии не можете обойтись без внимания, Сворски! – недовольно пробормотал преподаватель, поправляя шарф.
От него веяло даже не предвзятым отношением, а чем-то глубоко личным. То, как он смотрел на меня, как не спешил на помощь только что выдранному из лазарета больному, о многом говорило.