Цветок эмигранта. Роза ветров. Антология - стр. 19

Есть безусловно жизнь работа дети как всякому во всем на этом свете и мера спущенных струею лет но вот же как? – не мой уходит свет:

На плеске неразбитого стакана на донышке граненого нутра такое утро завтра не вчера и пахнет диким летом нестерпимо. Таким как в шесть утра на Ланжероне по склонам выжжена трава и морем мимо стекает ослепляя синева. Привет подросток.

Вниз по склону по пальцам просчитаем имена бессчетные как звезды на кармане Петрарки где-то там в предгрозовом Милане в безумном Риме в солнечной Апу́лии. В Одессе юность – горлышко Везувия.

И все они скользящие Лауры случайные Светланы и слепящие как фары в лоб Елены Троей спящие жизнь истинна в страничках женских нот. Мне жаль глухих и тех кто не играет марсельский рок и тех кто наперед секс прожевав желания не знает а впрочем нет таких южан. Кто жил в Одессе стоит парижан.

По Брэдбери и классику Ремарку подростки и романтики бессмертны беспечны временем они шагают мерно бескрайними газонами до прерий что выстилает Марс. Мистерия от лона всех мистерий и так немного фарс. Я верю бьются стрелки но не стекла я знаю гаснет сон а не свеча и маятник застывший над Дамоклом был тенью а не образом меча. Что и всегда доступно на Привозе в библейской драме и банальной прозе. Все не написано и вряд ли кем прочтется. Читатель – призрак книга – пустота но ты взгляни как над мостами бьется протянутых от пальца до листа случайных мальчиков не начатые лица.

Конечно снится.

Такой вот ёжик на странице книжки.

Гуд бай братишка.