Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря - стр. 58

и переглянулся со своей спутницей: – Смотрите, Раджниш уже и сюда добрался!» Олег Поляков спросил его, как он относится к восточным путям к просветлению, на что священник ответил, что «предпочёл бы оставаться последним грешником, но со Христом, чем быть величайшим просветлённым, но без Христа».

Отец Александр отвечал так, как только он мог это делать. Кратко, образно, ярко и с мягким юмором.

Говорил он приблизительно так: «Отличие христианства от всех вероисповеданий мира в том, что христианство – не религия, а кризис всех религий. Целью всех дохристианских религий было достигнуть неба, задать Богу вопросы. Христос – есть ответ Бога на вопросы людей, рука, протянутая людям сверху».

Ещё отец Александр говорил о том, что «все великие учителя человечества: Будда, Конфуций, Магомет, Лао-цзы и другие считали себя грешными людьми и со страхом взирали на верховное Божество. Иисус никогда не говорил, что Он грешник. Он говорил о Cебе: “Я и Отец – одно… Никто не приходит к Отцу, кроме, как только через Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его”. И заметьте, – продолжал отец Александр, – Иисус говорит о Себе, что Он есть Путь, Истина и Жизнь. Он прямо заявляет о Себе как о Боге. Этим Он радикально отличается от всех религиозных гениев человечества».

Для меня, слушающего этого необыкновенного, невероятно обаятельного человека с весёлым улыбающимся лицом, сверкающими глазами, всё то, что он говорил, было как гром среди ясного неба. Я был шокирован. Всю свою жизнь я ждал этих слов! И я сразу же принял услышанное и слагал это в своём сердце, хотя ещё утром придерживался других убеждений.

Как ему удалось обратить меня в течение нескольких минут? Что это было? Сила убеждения? Яркая уверенная вдохновенная и вдохновляющая речь? Обаяние личности? Всё это так. Но было что-то ещё, что отличало этого человека от всех, кого я встречал до сих пор. Позднее, спустя годы, я понял, что подкупило меня в нём: он смотрел на меня так, как никто и никогда. Он смотрел на меня с неподдельным интересом и даже некоторым восхищением или, точнее сказать, предвосхищением, словно это я, а не он был необыкновенным человеком. В его глазах я читал свою жизнь, и она казалось мне прекрасной, особенной; в его взгляде я необъяснимым образом смутно различал своё будущее, свою судьбу, избранность, новую жизнь, что ожидает меня за поворотом. В его смеющемся взгляде я видел ласковое одобрение, он принимал меня таким, какой я есть, целиком, без изъятия, он словно говорил, ободряя меня: «У вас всё получится, всё хорошо, и будет ещё лучше!»