Цвет греха. Чёрный - стр. 62
— Прости, я не хотел тебя напугать, — морщится Каан.
Отдёргиваю руку, чтобы вырвать её из чужой хватки. На этот раз вполне успешно.
— Если бы не хотел, то не сделал бы, — не верю ему.
Моя ладонь снова поймана. На этот раз его обеими.
— И сейчас. И тогда, — произносит тихо он, сжимая мои пальцы в своих крепче. — Не хотел, Асия. Я просто… не подумал… — звучит от него гораздо тише, почти виновато, — …что тебе не понравится. Не подумал, понимаешь? Решил, наоборот…
Теперь уже мои губы растягиваются в ухмылке. А всё то, о чём он говорит, проносится в моей голове волной сплошной горечи, застревающей в горле.
— Ты. Просто. Что? — переспрашиваю.
А то вдруг мне показалось.
И он не настолько идиот.
Или же…
Да. Настолько.
— Да все вы, девчонки, поначалу строите из себя недотрог и святую невинность, — отзывается старшеклассник. — А потом делаете вид, что сдаётесь. Вам же так нравится, разве нет?
Не сказать, что он совсем неправ. Кому-то и вправду нравится. Я на таких даже пальцем показать могла бы, если бы была такая необходимость. Но то — они. Не я. Да и не в самом сопротивлении или же игру в него наша проблема. Куда существеннее. Например, в том факте, что всё случившееся не только нас двоих касается. И всегда так было.
— Я тебе когда гантелей заехала, твои последние мозги отшибло, что ли, пока ты был в отключке? — практически шиплю, как та же ядовитая змея. — Или ты издеваешься надо мной? Твоя мать закатила такую истерику в кабинете директора, что он моего отчима вызвал из-за границы, и тому пришлось срочно примчаться, а потом меня допрашивала полиция! Твои родители и вовсе заявление на меня собрались подавать. Видите ли, я их кровиночку побила так, что ты, весь такой теперь бедный и несчастный пострадавший, даже экзамены сдать не сможешь, и вообще, я это всё сделала, потому что замуж за тебя выйти вознамерилась, — всё больше и больше злюсь, пока перечисляю. — Про то, как отреагировала Дерья, только глухой не слышал. Ты знаешь, что она захотела взамен? — спрашиваю, но в ответе не нуждаюсь. — Она ждёт, что я принесу ей публичные извинения. И с чего бы? Потому что тебе, мать твою, вроде как что-то там показалось, и ты не подумал, что мне не понравится, — сжимаю ладони в кулаки, ведь злость продолжает во мне лишь расти. — А после всего этого ты мне тут будешь рассказывать, будто подумал, что я просто выпендриваюсь и цену себе перед тобой набиваю? Серьёзно, Каан? Приди в себя. И отвали от меня! — отталкиваю его от себя повторно.
Конечно же, и в этот раз тщетно. Всё равно что подойти к бетонной стене и отлупить её — скорее саму себя, с разбегу об неё ударившись. От того злости во мне становится ещё больше.