Цвет алый - стр. 31
Однажды миссис Хадсон получила телеграмму: «Дорогая Марта, приезжаю сегодня дневным поездом. Встречать не надо. Твоя Джейн».
Проходя мимо Холмса, она сверкнула глазами, торжественно произнесла: «Наконец-то ваше мужскому засилью приходит конец!», помахала телеграммой перед глазами («вот!») и гордо удалилась на кухню, где сразу что-то зашумело, зашипело и начали источаться немыслимые ароматы.
– Кто так вдохновил нашу фурию? – спросил Холмс Ватсона.
– Возможно, приезжает кто-то из ее родственников…
– Или родственниц… – поправил Холмс. – Но у нее, насколько я знаю, никаких родственников нет.
Ватсон развел руками.
В полдень раздался звон дверного колокольчика и миссис Хадсон, приодетая и напомаженная, пошла открывать дверь. На пороге стояла – ба! – ее старинная подруга мисс Марпл.
– Дорогая Джейн!
– Дорогая Марта!
Старушки обнялись и прошли в комнату Хадсон.
– Мне очень стыдно, Ватсон, но я пойду и подслушаю, о ком судачат наши кумушки.
Подкравшись к спальне миссис Хадсон, он услышал, как старушка всхлипывает, а мисс Марпл ее успокаивает.
– Дорогая Джейн, я уже не чувствую себя здесь хозяйкой дома. Я – настоящая мученица! Мало того, что второй этаж моего дома в любое время подвергается нашествию каких-то странных и зачастую малоприятных личностей, но и сам Холмс своей – мягко говоря – эксцентричностью и безалаберностью постоянно испытывает мое терпение, которое небезгранично. Его чрезвычайная неаккуратность, привычка музицировать в самые неподходящие часы суток, иногда стрельба из револьвера в комнате, загадочные и весьма неароматичные химические опыты, которые он часто ставит, сделали Холмса самым неудобным квартирантом во всем Лондоне. Перед ним закрыты все двери. И только я с моим ангельским нравом и терпением еще не указала ему на дверь.
Тут миссис Хадсон прервала длиннющую тираду и шепотом добавила:
– Но, с другой стороны, платит он по-царски. Только поэтому я и терплю… Ну что я все о себе да о себе?! Как жизнь в Сэнт-Мэри-Миде? Как твой дорогой племянник Раймонд? Не забывает тебя? Что он пишет? Сколько книг издал в США?..
Дальше Холмс слушать не стал. Он вернулся в свою комнату и сказал Ватсону:
– Ваш покорный слуга – притча во языцех!
Трое Толстых и прочие рассказики о писателях
Однажды Толстой проигрался в пух и прах…
А тут Гоголь проходил мимо гоголем вместе с Достоевским.
И говорит:
– Пушкин, Федор Михалыч, не поверите, – это наше…
Толстой цап-цап по карманам – пусто!
– Все! – сказал Лев Николаич.
А Гоголь Достоевскому сказал:
– Даже Толстой согласен, что Пушкин – наше все!