Цусимский бой - стр. 37
Помогая тушить пожар, Семенов видел, как из рубки спустился по трапу, еле держась на ногах, флаг-офицер адмирала лейтенант Сергей Дмитриевич Свербеев. К нему подскочил, чтобы его поддержать, другой флаг-офицер, мичман Владимир Николаевич Демчинский, распоряжавшийся сигнальщиками на открытом мостике. Свербеев задыхался и просил пить. Ему подали котелок с водой. Руки у него слушались плохо, губы дрожали и зубы стучали о край котелка.
– Это пустяки… Задохнулся проклятыми газами… Только отдышаться, и это пройдет… Скажите флаг-капитану… я сейчас вернусь…
Уже посиневшие губы с трудом произносили слова. Из горла доносился хрип. Кровь сочилась из-за изорванной осколком тужурки. Не суждено было ему вернуться не только на мостик, но и к жизни…
На корме лейтенант Анатолий Анатольевич Редкин энергично тушил пожар, чтобы сохранить в действии левую кормовую башню. Повстречавшись с Семеновым, он просил доложить адмиралу о положении на корме броненосца.
– Ну что же адмирал может приказать? – возражал Семенов.
– Может быть, курс переменить… не знаю, – замялся Редкин.
– То есть выйти из строя?.. Ну, это – вряд ли.
– Нет, вы все-таки доложите…
Офицеры расстались, чтобы больше уже никогда не встретиться.
Было 2 часа 20 минут. Вместо двух мертвецов в рубке лежало уже пять-шесть человек убитых. Стоять у прорези рубки означало верную смерть или тяжелое ранение. Адмирал Рожественский был уже ранен в голову. Наблюдение за противником велось теперь поочередно. Да и наблюдать было трудно. Броненосец буквально был окружен сплошной стеной воды от всплесков, подымаемых непрекращающимся ливнем снарядов, падающих в море вокруг флагманского корабля.
Находившиеся в рубке склонили свои головы ниже прорези и ожидали своей очереди вести наблюдения. Адмирал сидел, ежеминутно подымаясь, чтобы самому лично удостовериться в происходящем.
Дальномеры были разбиты – сначала один, а вскоре и другой. Без возможности измерять расстояние управление артиллерийским огнем из рубки потеряло смысл. Башни были предоставлены сами себе и должны были сами определять расстояние. Конечно, стрельба «Суворова» потеряла значительную часть своей боевой эффективности.
Рулевые были убиты. Их заменили лейтенанты Свербеев и Крижановский. Вскоре Свербеев был тяжело ранен. К окровавленному штурвалу подошел и взял его рукоятки в крепкие руки старший артиллерийский офицер Владимирский. На лице у него была кровь, но виду него был по-прежнему очень бравый.
Семенов, поднявшись в рубку, доложил адмиралу о положении на корме броненосца. Ответ Рожественского был таким, каким его ожидал Семенов: