Цой. Последний герой современного мифа. Новая редакция - стр. 135
Юрий Каспарян:
«Этот концерт можно увидеть на YouTube. Мы смеялись, потому что это было уже то время, когда все стало можно, ну реально все это уже не преследовалось. Это как Ахматова говорила про Бродского: ”Вон как нашего рыжего прижали, карьеру ему делают“. Вот примерно так и у нас получилось. Такой героический угар. Я все понимаю, но просто реально уже все было можно, а тут какие-то запреты. В общем, у людей какие-то рефлексы сработали последние. Причем нам это и не нужно было в принципе. Обычный концерт был бы веселей. А тут получилось такое нечто с диссидентским налетом. А мы никогда не были диссидентами».
Всеволод Грач, директор группы «Зоопарк»:
«Никаким особым бунтарем Цой не был. Это вот Миша Борзыкин, или Кинчев ранний, или на худой конец Рикошет… Песня ”Перемен“, как сам Витя говорил, совсем не о том, просто так фишка легла, что она стала бунтарским молодежным гимном. Такое бывает. Точно так же Джаггер поражался лет за 20 до того, что ”Стрит Файтинг Мэн“ стала гимном молодежной революции 68-го, хотя он вовсе это не подразумевал, когда ваял текст.
Ну, а уж в период начала 80-х – какой там бунт? Некое, может, стремление к анархии, свойственное молодежи в принципе, не более того. Впрочем, и это Цой через пару-тройку лет обстебал в ряде песен, и достаточно жестко. Можно вспомнить (помимо ”Мамы-анархии“) уморительную строчку из ”Бошетунмая“: ”Все говорят, что ’Мы вместе!‘, но никто не знает в каком“! Я в первый раз услышал у Сашки Старцева – просто со смеху полег».
Что же касается выступления «КИНО» в рок-клубе на дне рождения Кинчева, то, как вспоминали очевидцы, сам юбиляр во время исполнения цоевского «Транквилизатора» танцевал в одном из проходов, чем жутко забавлял публику, не замедлившую к нему присоединиться…
Инна Волкова, участница группы «Колибри»:
Я помню, сидим мы в рок-клубе, в какой-то гримерке под столом, прячемся, билетов не было, мы в окно залезли. Тут входит Цой в плаще, смотрит на пол, а там мы сидим под столом и смотрим на него. Он помялся и говорит: «Ребята, закурить не найдется?» У меня, конечно, было, но я потеряла дар речи от возможного контакта с Цоем. А смелая Ира красивым длинным жестом от пола ему: «Держи!»
В декабре 1986 года Цой знакомится с французом Жоэлем Бастенером, которому в будущем предстояло сыграть определенную роль в истории группы «КИНО».
Жоэль Бастенер, музыкальный продюсер:
«Не помню, честно, познакомились то ли у художника Андрея Медведева, то ли у Сергея Фирсова. Во всяком случае, нас могли бы познакомить разные люди: от Курёхина до Африки, так как мы бывали в гостях у тех или других. Где меня тогда только не было… Меня видели почти везде, кроме квартир тогдашних ”понтов“, которые уже тогда давали понять, что они не ”с улицы“ и имеют дело с элитой: у Боба я не бывал, и у Титова тоже нет, несмотря на то что в Москве я встречался с людьми гораздо другого размера. А Питер – там параметры были иного плана. Ориентира не хватало, по-моему, жили как в облаках. Это все было в декабре 1986 года.