Цивилизация - стр. 16

После распада империи Карла Великого на карте Европы возникла конфигурация, отдаленно напоминающая ту Европу, которую мы знаем: на западе Франция, на востоке Германия, а между ними вечно недовольная Лотарингия. К X веку в германской части утвердилась власть саксонской династии, или династии трех Оттонов, коронованных императорами.

Историки склонны считать X век почти таким же царством тьмы и варварства, как и век VII, а все потому, что смотрят на него с точки зрения политической истории и письменного слова. Но если вспомнить, как Рёскин назвал свою книгу об искусстве того времени[16], то мы получим совсем иное представление: оказывается, X век породил подлинно прекрасные творения, отмеченные высочайшим техническим мастерством и даже изысканностью вкуса. Изучая вопрос цивилизации, снова и снова убеждаешься, насколько рискованно ставить знак равенства между искусством и обществом. Художественное изобилие той эпохи поистине удивительно. Монархи-меценаты, например Лотарь и Карл Лысый, постоянно заказывали роскошные манускрипты в драгоценных окладах, которые рассылались в качестве дипломатических даров правителям и церковным иерархам. Если люди признаю́т ценность произведения искусства как инструмента мягкого давления, то навряд ли можно считать их эпоху беспросветно варварской. Даже Англия, при жизни Карла Великого прозябавшая в потемках провинциальности, в X веке воспрянула и создала такие шедевры, что их и поныне считают непревзойденными в истории британского искусства. Можно ли сыскать более совершенный английский рисунок, чем сцена Распятия на фронтисписе псалтири из собрания Британского музея?

Или вспомним короля Этельстана – не до конца понятную и не самую героическую личность в английской истории: его коллекции, весьма подробно описанной, позавидовал бы сам мистер Пирпонт Морган, известный любитель золота, – просто побагровел бы от зависти! Разумеется, многие изумительные по красоте изделия служили реликвариями, вместилищами святых мощей: столь высокое предназначение позволяло художнику применять самые дорогие материалы и самую сложную технику, не опасаясь упреков в гордыне. Представление о том, что искусство способно одухотворить материальную субстанцию, принадлежит более позднему этапу развития средневековой мысли. Но сам принцип использовать произведения искусства для хранения христианских святынь выражает, пусть не впрямую, ту же идею. Все это ослепительное великолепие, сверканье злата и камений[17], используется уже не для символического прославления свирепой воинской доблести, но во славу Господню.