Цитадель Бурь - стр. 5
К тому же беспокойство вызывал предстоящий ритуал подношений Богу Дождей. А о мотивах, по которым Амелл был выбран в качестве главного действующего лица обряда, стоило только догадываться.
– Могу я узнать, где вы взяли эту вещь?
Голос жрицы, сидевшей в экипаже напротив Амелла, вывел его из раздумий. Он опустил взгляд и понял, что она имеет в виду сложенный у него на коленях плащ.
– Он принадлежит моему благодетелю, – ответил Амелл.
Ну а как он мог ещё назвать того незнакомца? Если бы не он, то Аммелу ещё долго бы пришлось смущать своим видом крестьян. Взгляды Арнана и Найлы тут же будто приковало к плащу с замысловатыми узорами, едва видными из-за слоя пыли и грязи.
Наверное, этот незнакомец бывалый путешественник…
– Вам знакома эта вещь? – предположил Амелл.
– Не совсем, – в уголках губ Афины затаилась улыбка. – А вот письмена знакомы.
– Письмена? – удивился Амелл.
Присмотревшись, он и вправду заметил помимо узоров, тусклые письмена, украшавшие края плаща.
– Похоже, вам довелось повстречать одного из Мудрецов.
– Мудрец? Здесь? Что за глупость! – фыркнул Арнан.
– А кто они, Мудрецы? – всё же спросил Амелл.
– Учёные мужы и женщины, – ответила ему Афина. – Собиратели и хранители знаний. Насколько я знаю, на нашем континенте их всего десять.
Амелл улыбнулся сам себе. Его предположение отчасти оказалось верным. Только подумать – Мудрец! Не из-за этого ли Найла сейчас лопается от зависти?
Вскоре их экипаж остановился у дороги, ведущей к озеру. Не имея больше желания находиться рядом с Арнаном и его невестой, Амелл резво выскочил наружу. Это место показалось ему знакомым – огромное круглое, словно блюдце, озеро, окружённое высокими зелёными елями, отражающимися на гладкой поверхности воды.
– Мы часто сбегали сюда, будучи детьми, – тихо напомнил ему Дункан, бесшумно оказавшись рядом.
Амелл поверил ему на слово. Наверное, так оно и было. Но затаившаяся тоска в голосе Дункана насторожила Амелла. "Мы". Он явно имел ввиду не только их двоих.
– Что я должен делать? – спросил Амелл, как только жрица Афина поравнялась с ними.
– Почти ничего, – ответила она. – Вы должны войти в озеро с подношением. А мы вознесем молитвы Богу Дождя, чтобы он благословил эти земли.
Подношение представляло собой небольшой венок, сплетенный из различных цветов. Как объяснила Афина, каждый из них имел свое значение. Васильки как символ верности, лаванда как символ чистоты и свежести, которую с собой приносит весенний дождь, азалии, как источник энергии Созидания, фиалки как символ мудрости – каждая деталь этого пёстрого подношения несла свой смысл. По словам Афины, Бог Дождя является своим смертным последователям в облике молодого юноши голова которого увенчана таким вот венком.