Цирцея - стр. 6
Я вспомнила, как однажды отец рассказывал, что на земле есть люди, которых называют астрономами, и их задача – следить, когда он восходит и заходит. Они у смертных в большом почете, живут во дворцах, служат царскими советниками, но порой отец по какой-то причине задерживается и начисто опровергает все их расчеты. Тогда астрономов волокут к царям, обвиняют в шарлатанстве и казнят. Отец говорил об этом с улыбкой. Так, мол, им и надо. Гелиос-Солнце никому не подчиняется, кроме себя самого, и никто не может предсказывать, что он станет делать.
И теперь я спросила:
– Отец, мы опоздали достаточно, чтобы казнить астрономов?
– Достаточно, – ответил отец, встряхнув звенящие поводья.
Лошади рванули вперед, и мир под нами размылся, у кромки моря курилась ночная мгла. Я туда не смотрела. Грудную клетку скрутило, будто выжатое белье. Я думала об астрономах. Представляла их, ничтожных, как черви, поникших, согбенных. Помилуй, умоляли они, стоя на тощих коленях, мы не виноваты, это солнце опоздало.
Солнце никогда не опаздывает, отвечали восседавшие на тронах цари. Ты богохульствуешь, и ты умрешь! И топоры палачей разрубали моливших о пощаде надвое.
– Отец, – сказала я. – Мне как-то не по себе.
– Ты голодна. Время трапезы давно настало. Твоим сестрам совестно должно быть, что задержали нас.
Я плотно поужинала, но чувствовала себя по-прежнему. Наверное, лицо у меня было чудно́е, потому что Перс и Пасифая захихикали на своем ложе.
– Ты что, лягушку проглотила?
– Нет.
Они лишь громче расхохотались, потирая руки и ноги в складках одежды, будто змеи, начищающие чешую.
– И как тебе отцовы золотые телки? – спросила сестра.
– Красивые.
Перс опять засмеялся:
– Она ничего не знает! Видала когда-нибудь такую дурочку?
– Никогда, – отозвалась сестра.
Мне бы не спрашивать, но я все еще увлечена была своими мыслями, представляла распростертые на мраморном полу разрубленные тела.
– Чего я не знаю?
Прекрасное звериное личико сестры.
– Что он совокупляется с ними, конечно. Так появляются на свет новые. Он превращается в быка и зачинает с ними новых телок, а старых готовят на обед. Вот почему все думают, что они бессмертны.
– Неправда.
Они покатывались со смеху, тыча пальцами в мои пунцовые щеки. Шум привлек мать. Ей нравились шуточки сестры и брата.
– Мы рассказали Цирцее про коров, – объяснил Перс. – Она не знала.
Смех матери засеребрился, как струящийся в камнях родник.
– Дурочка Цирцея.
Так проходил год за годом. Я и рада бы сказать, что все это время ждала случая оттуда вырваться, но на самом-то деле, боюсь, могла бы и дальше плыть по течению, ничего не ожидая до скончания дней, кроме этих унылых горестей.