Циклоид и шизоид - стр. 1
© Шильников Л. В., наследники, 2017
© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022
© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022
Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
Осип Мандельштам
Вместо предисловия
В свое время немецкий психиатр Эрнст Кречмер (1888–1964) обратил внимание на очевидную связь физической конституции с психической. Оказалось, что среди шизоидов (странных, замкнутых и чудаковатых субъектов) преобладают люди астенического телосложения, а среди циклоидов (жизнелюбов, бонвиванов и весельчаков) – пикнического. Подробную характеристику этих психологических типов и обстоятельный разбор кречмеровской типологии читатель найдет в тексте, здесь же достаточно сказать, что под шизоидами и циклоидами следует в данном случае понимать абсолютно здоровых людей, но имеющих отчетливые характерологические особенности определенного знака. Если шизоиду суждено заболеть психически, то почти всегда это будет психоз шизофренического круга, циклоид же более склонен к развитию депрессивных состояний. Таким образом, термины «шизоид» и «циклоид» говорят всего лишь о большей или меньшей вероятности того или иного душевного расстройства, это ни в коем случае не приговор и никаким детерминизмом здесь даже не пахнет. Полагая, что так называемая средняя норма – не более чем умозрительная абстракция, Кречмер разместил все богатство психологических типов на шкале «шизо – цикло».
Справедливости ради следует сказать, что Кречмер не был первопроходцем в полном смысле этого слова. Еще в глубокой древности делались попытки увязать психику и соматику (от греческого soma – тело) в единое целое. Древнегреческий врач Геродот за четыреста с лишним лет до Рождества Христова создал учение о темпераментах, а из-под шаловливого пера великого Аристотеля выходили такие игривые пассажи: «Человек, который близ висков имеет мясистый лоб и надутые щеки, бывает храбр, высокомерен, сердит и весьма тупых понятий». Как говорится, без комментариев… Уже в новое время «пристегнуть» физическую конституцию к тем или иным особенностям характера пробовали основоположник физиогномики Лафатер, творец френологии Франц Галль и многие другие, но немецкий психиатр впервые поставил дело на истинно научную основу. Впоследствии его пионерские работы были развиты и продолжены многими выдающимися зарубежными и отечественными психологами и психиатрами (Юнг, Шелдон, Ганнушкин и т. д.). А уже в наши дни получили широкое распространение типологические модели акцентуированных характеров в духе Леонгарда и Личко.
В то же самое время многие исследователи нередко грешили неумеренной абсолютизацией отдельных сторон человеческой психики. Одни говорили об основополагающей роли наследственных задатков (отсюда, в частности, «растут ноги» некогда весьма популярной теории о врожденном преступнике итальянце Чезаре Ломброзо), а другие, наоборот, настаивали на примате социального. Дескать, психика новорожденного младенца – это чистая доска, tabula rasa, на которой воспитатель волен писать все что угодно. Среда – ваятель, а биологическая почва – косная материя. Подобного рода дихотомия давно стала историей, и в наши дни ни одному серьезному ученому не придет в голову разрушать двуединство биологического и социального в природе человека.
Все эти увлекательные вещи, о которых пойдет речь в нашей небольшой книжке, – строение тела и характер, психологические типы и темпераменты, френология, физиогномика, гипноз, феномен гениальности и многое-многое другое – так или иначе являются предметом психологии и психиатрии. Исключение составляет только первая глава, в которой коротко рассказывается о проблемах антропогенеза – происхождения рода человеческого. Эта тема нам представляется тем более необходимой, что в последние годы возобладала тенденция рассматривать вид Homo sapiens вне его эволюционных и биосферных связей. Строгую науку все чаще подменяют замшелыми религиозными догмами. Причем сплошь и рядом критикой дарвинизма, эволюционной теории и современной биологии вообще занимаются люди, не смыслящие в этих вопросах ни уха ни рыла. Справедливость должна быть восстановлена, поэтому мы коснемся не только биологических «корешков» венца творения, но и поговорим о сложных формах поведения высших животных, которые несводимы к голому инстинкту и из которых, без сомнения, вырос человеческий интеллект.