Цикада и сверчок (сборник) - стр. 25
Девочка приставала до тех пор, пока взрослые не сдавались и не обрезали крылья цикаде, а Сатоко потом не знала, куда ее девать. Она притворялась, что собирается как следует спрятать цикаду, и с мрачным видом выбрасывала ее в сад. Понимая, что взрослые следят за тем, что она делает.
Фусако каждый день жаловалась Ясуко на свою жизнь, но не говорила, когда собирается вернуться домой, из чего можно было заключить, что самый важный для нее разговор еще впереди.
Ложась в постель, Ясуко пересказывала Синго жалобы дочери. Большую часть жалоб Фусако Синго пропускал мимо ушей, но чувствовал, что она рассказывает не всё.
Конечно, она приехала, чтобы посоветоваться с родителями, но тридцатилетней женщине, имеющей собственную семью, делиться с родителями совсем не легко. И взять обратно в дом дочь с двумя детьми тоже нелегко. Так разговор все откладывался со дня на день – событиям предоставляли идти своим чередом.
– Очень уж ласков отец с Кикуко, – сказала однажды Фусако.
Это было во время ужина, когда за столом сидели и Сюити, и Кикуко.
– Конечно. Мы и должны быть ласковы с Кикуко, – невозмутимо ответила Ясуко.
То, что сказала Фусако, не требовало ответа, но Ясуко все же ответила. Хотя она при этом улыбалась, слова ее были рассчитаны на то, чтобы одернуть Фусако.
– И в этом нет ничего удивительного – ведь Кикуко тоже ласкова с нами.
Кикуко покраснела от удовольствия.
Ясуко говорила как будто добродушно. Но в ее голосе слышалось и осуждение дочери.
Чувствовалось, что она любит счастливую на вид невестку и не любит несчастную на вид дочь. Казалось даже, что в ее словах таился жестокий, злой умысел.
Синго объяснил это тем, что Ясуко была недовольна собой. Нечто схожее испытывал и сам Синго. Но для Синго это все-таки было несколько неожиданно, он сомневался в том, пристало ли Ясуко, пожилой женщине, матери, обнаруживать свои чувства перед несчастной дочерью.
– Меня это не устраивает. Со мной, ее мужем, вы не так ласковы, – сказал Сюити, и это не было шуткой.
Что Синго трогательно относится к Кикуко, прекрасно знала и сама Кикуко, не только Сюити и Ясуко, и об этом уже никто не заговаривал, а Фусако вдруг взяла и заговорила, – Синго стало очень грустно.
Для него Кикуко была единственным светлым оконцем в их угрюмом, мрачном доме. Дети Синго не такие, как ему хотелось бы, да и сами они не способны жить, как хотелось бы им, и от этого бремя кровного родства было для Синго еще невыносимее. Только молодая невестка радовала его.
Он действительно был с нею ласков, – еще бы, она была светлым лучом во мраке его одиночества. Так он баловал себя – его трогательное отношение к Кикуко было для него сладким бальзамом.