Чжуан-цзы

Рыбу-гунь Цуй Чжуань (IV–V вв.) и лянский Цзяньвэньди (VI в.) считают китом, Лу Дэмин (VII в.) – какой-то другой огромной рыбой; Го Цинфань (XIX в.), следуя за Фан Ичжи (XVII в.), – «рыбкой маленькой, которую Чжуан-цзы изобразил гигантской» («Чжуан-цзы цзиши», гл. 1, III, 2). ‹О разногласиях в толковании этого сказочного образа›

Сыма Бяо (III–IV вв.) считает Ци Се фамилией и именем, лянский Цзяньвэньди – названием книги.

В Китае до 1911 г. был принят лунный календарь.

Сыма и Чэнь Сюаньин говорят о жарких парах на болоте весной, движение которых уподобляется «диким коням».

Здесь рациональное познание противопоставляется конкретно-чувственному в гиперболическом контрасте образов: гигантской птицы (Феникса), взирающей на мир с огромной высоты, и малых существ (Цикады и Горлицы), почти не способных оторваться от земли.

Сунца Мужа Чести (Юнцзы) отождествляли с философом Сун Цзянем. (Wilhelm, Dschuang Dsi, S. XVIII). Ср. «Хань Фэйцзы», цз. 50, V, 357.

Шесть явлений – жар и холод, ветер и дождь, пасмурная погода и ясная.

Для познания природы (т. е. объективного мира) даосские философы требовали отказа от собственного «я» (т. е. всего субъективного).

Покойник (Ши) – внук или другой родственник, одетый в костюм умершего, исполнял его роль на похоронах, во время жертвоприношений, при провозглашении преемника умершего и в других обрядах. Покойник был первым и ведущим артистом в раннем действе – зачатке театрального зрелища.

Этот герой выступает и как человек – современник Суньшу Гордого (VII–VI вв. до н. э.), и как дух горы.

Лянь Шу – известен лишь по данному фрагменту.

Лу Дэмин и Чэн Сюаньин пытаются отождествить Встречающего Колесницы (Цзеюй) с отшельником Лу Туном, отказавшимся служить чускому царю. В других эпизодах (см. стр. 155–156, 170; «Изречения», гл. 18, I, 390), он похож на юродивого, называется Чуским безумцем и выступает с темными, пророческими речами.

Здесь явно выражено признание Чжуан-цзы необходимости чувственного познания.

Не изучая чужих обычаев, нельзя даже торговать: сунец из Срединных царств Китая, где мужчины носили длинные волосы, перевязывая их шнурком, сворачивая и закрепляя шляпой, не знал, что коротковолосым юэсцам такая сложная прическа была чуждой.

Учитель Высочайшего – Никого не Стесняющий (Сюй Ю), учитель Сюй Ю – Беззубый (Не Цюэ), учитель Беззубого – Наставник Юных (Ван Ни) и учитель Ван Ни – В Тростниковом Плаще (Пи И или Пу И).

Творящий Благо (Хойцзы, Хой Ши) – IV в. до н. э., принадлежал к школе логиков-софистов (минцзя), постоянный участник споров с Чжуан-цзы.

Дань – мера объема, около 100 л.

Фрагмент о субъективном понимании полезного.

Владеющий Своими Чувствами, Странник Красоты Совершенной. Несмотря на некоторое расхождение в именах (Наньго Цзыци – Наньбо Цзыци, Яньчэн Цзыю – Яньчэнцзы) комментарий устанавливает, что это одни и те же герои.

Варианты. Даосское образное обозначение отказа от всего субъективного для познания объекта – природы, ее законов, в данном случае причины возникновения ветра (ср. с одой Сун Юя «Ветер», – В. М. Алексеев, Китайская классическая проза).

Устройство музыкального инструмента объясняется как подражание ветру, явлению природы.

В утверждении саморазвития всех вещей содержится отрицание «воли Неба».

Для даосской традиции характерно рассматривать сон как состояние внутреннего эфира (души), зависящее от состояния эфира в теле, окружающей человека природе, чувств и мыслей наяву.

Здесь заметна попытка выразить единство объективного и субъективного – субъективное осознается лишь в сопоставлении с объективным.

Размышляя над строением человеческого тела, Чжуан-цзы отказывается определить, что в нем второстепенное (слуги), что главное (государь), и, наконец, отрицает бессмертие (душа превращается в прах вместе с телом).

Одно из положений Хойцзы, с которым полемизирует Чжуан-цзы.

Чжуан-цзы признает возможность выразить речью все многообразие объективного мира, но отрицает роль красноречия, которое затемняет содержание.

Дословно «этот» и «тот» – местоимения, которые по-русски не ассоциируются с данной проблемой – относительности объективного и субъективного возможности познания противоположностей лишь в единстве (например, «я» в сравнении с «не-я», смерти – с жизнью и т. д.).

Чжуан-цзы полемизирует с положениями моистов («белый конь – не конь» и др.).

Си Ши – ставшее нарицательным имя знаменитой красавицы (начало V в. до н. э.). Подаренная юэсским царем царю У, она сыграла немалую роль в разгроме последнего.

Признание постепенного познания мира.

Чжао Прекрасный (Вэнь) – легендарный музыкант. Чэн Сюаньин поясняет, что Чжао бросил играть на цине, убедившись в своем пристрастном отношении то к одному, то к другому тону, что было несовместимо с целостностью дао.

Положения моистов, с которыми полемизирует Чжуан-цзы.

Вариант космогонии Лецзы.

Шесть стран света – восток, запад, юг и север вместе с зенитом и надиром.

Возможно, здесь подразумевается эпоха, охватываемая хроникой Лу (723–481 гг. до н. э.) или других царств, которые также назывались «Весна и осень».

«Встал лицом к югу» – взошел на трон, стал царем.

Цзун, Гуй и Сюйао – племена, которые позже завоевал Высочайший.

Здесь дается вариант мифа о десяти солнцах, ср. «Хуайнаньцзы»: «Во времена Высочайшего сразу взошли десять солнц, спалили [все] злаки, иссушили [все] растения… Охотник по приказу Высочайшего… поразил [девять] из десяти солнц…» («Хуайнаньцзы», цз. 8, VII, 117–118).

Первая – наложница царя Юэ (начало V в. до н. э.), вторая – наложница царя Цзинь (VII в. до н. э.), имена их стали нарицательными. Значение фрагмента: иллюстрация к положению об относительности субъективного восприятия действительности.

«Река и Хань» – реки Хуанхэ и Ханьшуй.

Комментарий говорит о первом герое как об ученике Конфуция, но прозвище в даосском стиле (Зоркий, как у птицы, взгляд, Цюй Цяоцзы) свидетельствует о его переходе к даосам; прозвание второго – Высокий Платан (Чан Уцзы) обычно для даосов: настолько познал природу, что стал ей подобен.

Здесь речь идет о Конфуции.

Данный фрагмент – попытка поставить проблему всеобщей зависимости явлений объективного мира. Поскольку причина движения тени солнечных часов была известна, причудливые объяснения ее (зависимость от «чешуи змеи…»), вызывались, видимо, полемическими целями.

Данный фрагмент без заключительной фразы используется для доказательства «мистицизма» Чжуан-цзы.

Признание возможности познания объективной истины, которое не позволяет относить Чжуан-цзы к релятивистам, как это делают некоторые ученые.

Прекрасномилостивый (Вэньхой) – комментаторы отождествляют его с царем Милостивым (Хойваном), который правил в Лян с 370 по 335 г. до н. э.

Сведений о содержании упоминаемых произведений, не вошедших в «Книгу песен», не сохранилось.

Здесь представлена попытка Чжуан-цзы объяснить процесс познания как переход от чувственных наблюдений к рациональному обобщению ‹(ср. «Лецзы», стр. 94–95, гл. 5, прим. 60›.

Средство для достижения долголетия, по признанию царя, – познание законов объективного мира (здесь – анатомии) и умение ими пользоваться для покорения природы, других существ, а также самого себя. Герой притчи – повар, простой человек, умелец.

Правый Наставник (Ю Ши), Гунвэнь Высокая Колесница (Сянь) – персонажи с прозвищем, образованным от ранга или присвоенных ему регалий.

В древнем Китае преступника, которому отрубали ногу, обращали в раба. Говоря о «внешнем виде», одноногий, по мнению комментаторов, указывает на целостность духовную (собственное достоинство), которой свободный, даже калека, отличался от порабощенного.

Во фрагменте опровергается известная легенда о том, что Лаоцзы ушел на запад и больше не возвратился.

Цинь Свободный от Суеты (И) – прозвание и взгляды героя указывают на его принадлежность к даосам.

Инвектива против Конфуция и конфуцианцев.

Гуань Встреченный Драконом (Лунфын) – (миф.) советник Разрывающего на Части.

Ветви Терновника (Цунчжи), Владеющие домами (Юху) – названия племен, завоеванных китайцами.

Скоромными в Китае считаются пряности: лук, чеснок, порей, рута, полевой тмин (Палладий Кафаров и П. С. Попов, Китайско-русский словарь, т. II, Пекин, 1888, стр. 149).

Полемический прием: положения даосов вкладываются в уста их противника – Конфуция ‹(ср. «Лецзы», стр. 75)›.

Опирающийся о Стол (Цзи Цюй) – по комментарию, правитель, предшественник Готовящего Жертвенное Мясо.

Царский сын Высокий (Гунцзы Гао, или Шэ Чжулян) – этот персонаж встречается и в «Изречениях», где выступает с вопросом другого характера (ср. «Изречения», гл. 7, I, 145).

Свидетельство об отсутствии принципа неприкосновенности послов, что отличает международные обычаи, вырабатывавшиеся в древнем Китае, от древнейших представлений о «праве гостеприимства» в Греции и Риме – будущего дипломатического иммунитета (см. «История дипломатии», т. I, М., 1959, стр. 32, 61).

По толковому словарю – это речи «древних царей», представленные в «Книге песен», «Книге преданий» и других конфуцианских сводах (см. «Цы хай», т. I, разд. сы, стр. 48), с которыми, однако, расходятся цитируемые здесь наставления. Это был, видимо, устный свод. От него, как сообщает комментарий, заимствовал название своего труда Ян Сюн (I в. до н. э. – I в. н. э.). Фрагмент свидетельствует о том, что послы отправлялись не с грамотами, а с речами (ср. Д. С. Лихачев, Возникновение русской литературы, М., 1952, стр. 97–98), а также объясняет причины расхождений в записях одной и той же речи в различных царствах (см. Л. Д. Позднеева, Ораторское искусство и памятники древнего Китая, «Вестник древней истории», 1959, №  3, стр. 25–26).

Янь Врата Бытия (Хэ) – уроженец царства ЛУ.

Чудотворный (Лингун) – царь Вэй, правил с 534 по 493 г. до н. э.

Цюй Боюй – уроженец царства Вэй (о нем см. также стр. 274; «Изречения», гл. 14, 15, I, 319, 335).

‹Ср. «Лецзы», 57–58.› Рассказы об укрощении тигра, об уходе за конем – иллюстрации к диалогу о воспитании наследника, кроме его обличения, подчеркивают и принадлежность человека к животному миру, который необходимо изучать, чтобы подчинить человеку.

Притча о Плотнике и Дубе и следующие за ней фрагменты посвящены проблеме относительности субъективного понимания полезного. Заключает раздел атеистический вывод: вредное для богов оказывается полезным для человека.

Здесь относительность полезного и бесполезного связана с особым героем, человеком с физическими недостатками ‹о значении этого образа›.

Вариант см. «Изречения», гл. 18, I, 390, где «Песня безумца» дается в сокращенном виде. В «Книге песен» она отсутствует.

«Знак полноты свойств» (дэ) – этот термин в конфуцианской школе трактовался как «добродетель», в даосской – как «постоянные свойства» вещей, их атрибуты, качества.

Ван Кляча (Тай) – признание этого изувеченного героя более мудрым, чем сам Конфуций, – полемический прием даосов.

Точные сведения о Чан Цзи отсутствуют.

Характеристика, обозначавшая учение Лаоцзы и даосской школы в целом. См. «Дао дэ цзин», §  43.

Попытка определить единичное и всеобщее как ступени в познании: конкретно-чувственном, низшем и рациональном, высшем.

‹Догадку о познании как «отражении» см. Предисловие, стр. 29, прим. 102, 103. «Уподобление природе» – свойствам материи – обусловило также появление у даосов, разумеется в зародыше, «теории отражения» (Ср. положения даосов с фрагментом Демокрита: «…Видение есть восприятие отражения видимых [тел]. Ибо отражение есть образ, появляющийся в зрачке, а равно во всех прочих прозрачных [телах], которые обладают свойством сохранять в себе отражение…» (см. «Материалисты древней Греции», под ред. М. А. Дынника, М., 1956, стр. 88)). Уже у Лецзы встречается положение: «…покой подобен зеркалу» (Возможно, что речь идет о «водяном» зеркале, так как в иероглифах, обозначавших «зеркало» (цзянь, цзинь), слились два предмета: бронзовый сосуд с водой, в которой видели свое отражение, и бронзовое зеркало, служившее зажигательным прибором (см. Г. Г. Стратанович, Китайские бронзовые зеркала, – Восточно-азиатский этнографический сборник, II, М., 1961, стр. 68)), которое дополняется у Чжуан-цзы: «Люди смотрят на [свое] отражение не в текучей воде, а в стоячей…»; и еще: «Настоящий человек пользуется своим сердцем [разумом], словно зеркалом» (83, 157, 172). Этот тезис дается и в развернутом виде: «…[когда] вода в покое, [в ней] виден [каждый волосок] бороды, бровей. [Ее] уровень точен, и большой мастер берет [его] за образец. [Если] в покое вода ясна, то тем более [ясен] разум. Сердце мудрого в покое – это зеркало неба и земли, зеркало [всей] тьмы вещей» (197). Покой, необходимый для познания объективных явлений мира, таким образом, отождествляется с зеркальной поверхностью воды. Подражание покою зеркальных вод вызвало и особый символ высшей мудрости – гиперболизацию состояния покоя. Поэтому «настоящий человек» уже своей характеристикой («телом подобен засохшей ветке, сердцем – угасшему пеплу», 256, вар. 86, 139, 265) как бы абстрагировался от всего человеческого.›

Чэн Сюаньин видит здесь классификацию: растений, у которых голова внизу; животных, у которых голова сбоку; человека, у которого голова наверху.

Наставник Счастливый (Шэньту Цзя) – сторонник даосизма родом из Чжэн. Этот искалеченный герой выходит победителем в споре с Цзычанем (полемический прием).

Охотник (И) – (миф.) легендарный стрелок, см. гл. 2, прим. 39.

Беспалый (Учжи) – герой, изуродованный физически, ставится выше Конфуция и по уму и по моральному облику (полемический прием).

Царь Айгун – правил в Лу с 495 по 467 г. до н. э.

Жалкий Горбун (Айтай) То – герой, который, вопреки своему уродству, оказывается настоящим человеком.

Единственный – местоимение, обозначавшее царя.

Миньцзы (Минь Цзыцянь) – ученик Конфуция (см. также «Изречения» гл. 11, I, 238).

Ум, доказывают эти герои и Чжуан-цзы, важнее внешности и способен заставить забыть об уродстве.

«Учитель – это тот, кому подражают… учителем здесь считается дао» – этот комментарий Го Сяна (умер в 312 г.) подтверждается текстом дважды. В ряде фрагментов в главе представлена попытка сформулировать дао как природу, материю в ее противоречии с человеческим субъективным, т. е. как объективную действительность, и утвердить ее познаваемость.

«Настоящий человек» – чжэнь жэнь, термин, возникший для обозначения: даосского философа; приобрел позже значение «святой», «бессмертный».

Ху Буцзе – по комментарию Чэн Сюаньина – не принял трона, предложенного ему Высочайшим, бросился в реку и утонул.

Омраченный Свет (У Гуан, или Моу Гуан) – отказался от трона, предложенного ему Испытующим, и, обняв камень, утопился в реке Лу.

Помнящий о Других (Цзи То) – скрылся вместе со своими учениками из опасения, что после отказа Омраченного Света Испытующий предложит ему престол.

Наставник Олень (Шэньту Ди) – утопился от горя, думая, что Цзи То погиб.

Жизнь и смерть рассматриваются Чжуан-цзы как звенья одного и того же процесса – движения «огромной массы» (материи). Ср. с образом «огромный плавильный котел».

В этом изречении Чжуан-цзы сближается с утверждением Анаксимена (VI в. до н. э.) о том, что сами боги возникли из материального первоначала – воздуха (см. «История философии», т. I, стр. 78).

«[Человек] из рода Кабаньей Шкуры (Сивэй или Чжувэй)» – комментаторы, как обычно, называют его древним царем, предком, но, судя по значению слов, это название племени, уничтоженного, согласно традиции, в 1879 г. до н. э.

Ковш, Связующий Звезды (Вэйдоу) – Большая Медведица. Древние китайские астрономы считали, что от нее зависят все звезды.

Каньпэй – по Чэн Сюаньину, получеловек, полузверь, который обрел дао и стал божеством.

Фын И – человек, который овладел силами жара и холода и стал богом реки Хуанхэ.

Вечно Недовольный (Чжуаньсюй) – комментатор называет его предком из рода Высокого Солнца (Гао Ян), который стал богом Севера. Дворец у него Черный – цвета Севера (см. «Лецзы», гл. 5, прим. 6).

Пять царей (У бо) – или пять гегемонов (У ба). Ни один из приводимых комментаторами вариантов «пятерки» не приводит к возрасту Пэн Цзу – восьмистам годам.

Фу Юэ (миф.) стал помощником иньского царя Удина, согласно традиции, в 1322 г. до н. э.

Подсолнечник из Южного Предместья (Наньбо Цзыкуй) – комментаторы отождествляют его с Владеющим Своими Чувствами из Южного Предместья (Наньбо Цзыци), см. гл. 2, прим. 19.

Женщина Одинокая (Нюй Юй) – судя по ее речи, она знаток даосского учения.

Бу Опора Балки (Лянъи) – о нем ничего не известно.

Так Чжуан-цзы формулирует противоречие и единство покоя и движения, в результате которых и возникают вещи.

Первое в этой традиции имя-прозвище подтверждает предположение о том, что даосское учение происходит от оракулов (см. Чжан Сюэчэн, Вэнь ши тун и. Историко-филологическое толкование, Пекин, 1956, стр. 17). Именно из среды гадателей, повседневно наблюдавших за явлениями природы, могли появиться люди, пытавшиеся перейти к первым научным, философским выводам из изучения объективной действительности. Остальные имена-прозвища представляются обозначением каких-то звеньев познания, на что указывает и комментарий. Но несмотря на то что ко второму имени – внуку Повторяющего, дан комментарий Чэн Сюаньина: «Древние предания сначала передавались устно, а затем были записаны на бамбуке и шелке»; несмотря на то что передача представлена в тексте устной (всюду глагол «слушать» – вэнь), синологи трактуют Фумо как «написанное» и дают неверный перевод, например, «I got it from books» (Herbert A. Giles, p. 80); «I learned it from writing» (Yu-lan Fung, p. 120).

Носильщик (Цзыюй) – часть данного фрагмента с заменой Цзыюя на Цзыци (см. «Хуайнаньцзы», цз. 7, VII, 106–107).

Пахарь (Цзыли) – собеседники здесь люди простые, один из них калека, но все они показаны настоящими мыслителями.

Еще один образ, иллюстрирующий единство процесса жизни и смерти.

Это, как и следующие предположения, своей нарочитой нелепостью подчеркивают мысль Чжуан-цзы о стихийности процесса создания вещей. Они направлены против конфуцианского учения о «воле Небес», а также лишают оснований сближение древнего даосизма с буддизмом, с его догматом о переселении душ как воздаянии за жизнь предшествующую.

Этот образ творящей природы вместе с другими – «литейщик» металла, «огромная масса», которая снабжает телом, со всей полнотой выражает материалистическое миропонимание Чжуан-цзы, а поэтому лишает оснований идеалистическую трактовку памятника и перевод «создание вещей», или «то, что творит вещи» (цзао у, цзао у чжэ) как Бог. Создатель – «che creator» (J. Legge, vol. XXXIX, I, pp. 247–250; «God» H. Giles, pp. 80–82); «Der Schopfer» (R. Wilhelm, Dschuang Dsi, p. 50–51); «The Maker of things» (Yulan Fung. pp. 121–122). Следует отметить появление критики на перевод Тао как «God» в рецензии D. Leslie на книгу James R. Ware «The Sayings of Chuan Chou» (New York 1963. – см. «The journal of the American Oriental Society» 1964, vol. 84, №  1, p. 62).

Учитель с Тутового Двора (Цзы Санху), Мэн Цзыфань, Цзы Циньчжан – имя первого говорит о том, что он принадлежит к беднейшим слоям населения, к которым относились дворы, выращивавшие туты; имена двух остальных расшифровать не удалось. Следует присоединиться к Дж. Легге, который критикует попытку отождествить этих трех героев-даосов с Цзы Санбоцзы, Мэн Чжифанем и Лао, встречающимися в «Изречениях» (гл. 6, 9). См. J. Legge, vol. XXXIX, p. 250. №  1.

Комментарии перечисляют такие элементы, как земля, ветер (воздух?), вода, огонь или вода, огонь, металл, дерево. Почему здесь пропущены металл или земля и представлены четыре элемента вместо пяти по «Ян Чжу», не ясно.

Ср. гл. 3, прим. 246. Признание Конфуцием несостоятельности своего учения, осуждения его Небом – полемический прием Чжуан-цзы.

По даосской концепции «благородный муж (царь)… человек ничтожный».

Мэнсунь Талантливый (Цай) – фамилия Мэнсунь принадлежала одному из трех самых знатных родов в Лу (см. «Изречения», комм. к гл. 3, I, 43).

Образно: конфуцианское учение закрывает путь к познанию истины так же, как наказание отрезает путь к свободе, а слепота – к восприятию внешнего мира.

Пренебрегшая Украшениями (У Чжуан), Схвативший Балку (Цзюй Лян) – эти герои, как и Сын Ласточки (Иэрцзы), больше нигде не встречаются.

«О мой учитель!» – см. гл. 6, прим. 86. Вариант этой речи в устах самого Чжуан-цзы.

Всеохватывающий (датун) – одно из определений дао.

Учитель с Тутового Двора (Цзы Сан) – идентичен Цзы Санху, см. гл. 6, прим. 111.

Здесь, видимо, представлена социологическая догадка о равенстве всех «вещей».

Понимание судьбы здесь у Чжуан-цзы ср. гл. 6, прим. 2.

См. диалог тех же героев, в котором четырежды повторяется: «Как я могу это знать?».

Из рода Владеющих Тигром (Ю Юй) – род Ограждающего (Шуня).

Из рода Великих (Тай) – комментарий отождествляет его с родом Готовящего Жертвенное Мясо (Фуси), но его характеристика («спал спокойно, пробуждался довольный») относится ко всем людям во времена другого мифического героя – Священного Земледельца ‹(см. 296)›, где более развернуто представлена та же даосская утопия.

Речь идет о различиях между субъективным и объективным, искусственным и естественным.

Начало Полудня (Жичжун Ши) – персонаж, по-видимому, аллегорический, хотя по комментарию он – учитель Цзянь У.

Образное отрицание возможности преобразования мира с помощью конфуцианских «правил и обрядов».

Корень Неба (Тянь Гэн) – название звезды, которое Чжуан-цзы делает именем своего героя для отрицания воли Неба, предопределяющей все, что совершается на земле: Корень Неба сам не знает, что делать с Поднебесной. Другой герой – Безымянный, по-видимому, олицетворяет саму материю (дао) и ее законы. Названия горы Темнокрасной (Янь) и реки Заросшей Осокой (Ляо) на карте отсутствуют.

То же начало, см. ответ Лаоцзы Конфуцию.

В этой поговорке выражен антиконфуцианский тезис ‹(см. Предисловие, прим. 105, 106)›.

Даосская концепция государя, являющаяся, по существу его отрицанием.

Эта притча иллюстрирует одно из основных даосских положений: действия, в которых исходят из человеческого (субъективного) взгляда на природу, нарушают естественный закон вещей и приводят их к гибели.

Цзэнцзы (Цзэн Шэнь) – ученик Конфуция; Хронист (Ю) – заслуживший похвалу Конфуция (см. «Изречения», гл. I, 15, I, 5, 335). Отрицание положительных героев конфуцианской школы и ее тезисов о «милосердии», «справедливости» здесь достигается уподоблением их излишним «перепонкам», «зобу» и т. п.

Одно из немногих выступлений Чжуан-цзы против Ян Чжу ‹см. Предисловие, прим. 90›.

Так называемые династии Ся, Шан-Инь, Чжоу – традиционное обозначение времени от последних веков III тысячелетия до первых веков I тысячелетия до н. э.

Пример доказательства по аналогии: «обряды» и «музыка» используются конфуцианцами, чтобы калечить природу человека, как крюк, циркуль и прочий инструмент используется плотником для того, чтобы калечить природу вещей.

Подробнее о Разбойнике Чжи.

Юйэр – тонким вкусом, способностью различать смешанную из различных рек воду сближается с легендарным поваром царя Ци – И Я, но относится ко времени мифического Желтого Предка (см. также «Хуайнаньцзы», цз. 13, VII, 228).

В данном абзаце Чжуан-цзы развивает даосскую утопию о «естественной свободе» людей на заре человеческого общества, противопоставляя ее конфуцианскому «золотому веку» совершенномудрых царей.

Обвиняя конфуцианцев в том, что они уродуют свободного человека, Чжуан-цзы уподобляет усмирение людей укрощению коней и другим действиям, которые нарушают природные свойства «вещей».

Род Пламенных Помощников (Хэсюй) – это имя отождествляется с именем Предка Огня, хотя последнего идентифицируют со Священным Земледельцем, которого Чжуан-цзы упоминает рядом с теми же Пламенными Помощниками. Другое же отождествление: Хэсюй – Хуасюй (хэ и хуа означают красный цвет), как и содержание фрагмента, позволяет заключить, что речь здесь идет о такой же утопии, которую изобразил Лецзы в Стране Всеобщего Процветания.

Ср. с утопией Лаоцзы: «Соседние государства смотрели бы друг на друга издали, слушали бы друг у друга кукареку петухов и лай собак…» («Дао дэ цзин», §  80).

«Хранителями воров и разбойников» по Чжуан-цзы оказываются конфуцианцы. Данный фрагмент см. «Хуайнаньцзы», цз. 12, VII, 202.

Чан Хун – сановник при царе Чудотворном (Линване) в Чжоу с 571 по 545 г. до н. э. (см. также «Весна и осень Люя», цз. 18, VI, стр. 223–224; «Ханьфэйцзы», цз. 1, V, 15).

(У) Цзысюй (У Юань) – советник в царстве У, покончивший с собой по приказу царя Фучая (495–473 г. до н. э.), тело его затем было брошено в реку.

Конфуцианцы и разбойники, по Чжуан-цзы, обуславливают появление друг друга.

Поговорка сложилась после одного из съездов царей, когда виночерпий умышленно поднес чусскому царю-гегемону плохое вино из Лу вместо хорошего из Чжао, что привело к осаде столицы Чжао – Ханьданя.

Развивая тезисы Лаоцзы (ср. «Дао дэ цзин», §  3, 19), Чжуан-цзы объявляет объектом наживы все, начиная от мер объема, веса и кончая царскими печатями, и, чтобы прекратить воровство и «тяжбы», требует «переломать меры и перебить безмены».

Цитата из Лаоцзы («Дао дэ цзин», §  36).

Искусный Молот (Гун Чуй) – (миф.) умелец, изобретатель стрел при Ограждающем.

Цитата из Лаоцзы («Дао дэ цзин», §  45).

Двенадцать следующих ниже имен комментарий называет «древними государями», так как позже, при систематизации мифов, часть их в какой-то мере вошла в пантеон (государи-предки). Из них Создатели Колесниц (Сяньюань) считаются идентичными с родом Желтого Предка; Вызывающих Пламя (Чжу Юн) иногда отождествляют с родом Нюйва; род Равнины Каштанов (Ли Лу) – видимо, чжоусцы, у которых каштан – тотемное дерево; Разводящие Вороных Лошадей – видимо, чусцы, в герб царства которых входила лошадь.

Цитата из Лаоцзы («Дао дэ цзин», §  80).

Как видно из перечисленного выше, Чжуан-цзы осуждал не знания вообще, а лишь те, за которые ратовали конфуцианцы, софисты и другие противники даосов.

Награды и наказания – тезисы так называемых законников (легистов, фацзя), которые опровергает Чжуан-цзы.

Высоченный Боязливый (Цуй Цюй) – персонаж аллегорический.

«Стерлись волоски на икрах и пушок на голенях» – это высказывание – пример полемики: характеристика героя мифа о поколении потопа Молодого Дракона становится для даосов традиционной насмешкой над «царскими помощниками», а для конфуцианцев – инвективой по адресу «еретиков». Фрагмент фиксирует высказывание Лаоцзы о напрасном труде правителей – Высочайшего и Ограждающего. Эта насмешка над идеалом конфуцианцев, а также моистов (Молодым Драконом) позже наиболее резко была высказана Ян Чжу.

Иную версию, в которой расправу над [людьми] С Лошадью на Шишаке, над Ведающим Разливами (Гунгуном) и Тремя Мяо вершит не Высочайший, а Ограждающий, см. «Канон Шуня» в «Книге преданий» («Шу цзин», ч. II).

Наиболее сильная у даосов инвектива против конфуцианцев и моистов: они объявляются не только помощниками царей, но и прямыми пособниками палачей.

Всеобъемлющий Совершенный (Гуан Чэнцзы) – герой, в котором, по-видимому, персонифицировано учение о материи или даже сама материя – дао. Позже вместе с Лаоцзы и Стражем Границы был введен в пантеон даосской религии.

Полководец Облаков (Юнь цзян), Безначальный Хаос (Хунмэн) – относятся к тем героям Чжуан-цзы, в которых олицетворяются явления природы.

Здесь утверждаются необходимость конфуцианских моральных норм и коренное отличие человека как слуги Небес от всего остального мира, т. е. положения, противоречащие взглядам Чжуан-цзы. Это отмечали комментаторы для всего фрагмента, хотя он был уже в списке Го Сяна.

Здесь выражена даосская концепция «недеяния» для правителя: отказ от нарушения естественного процесса развития, действия лишь в соответствии с этим процессом (ср. «Дао дэ цзин», §  57).