ЧЯП - стр. 44

Грошев кивнул на ведро Лобанова.

– Это так называемые какалики, – сказал он. – Убитые монеты, пролежавшие в земле слишком долго. Земля их съела, она любит… почти ничего нельзя разобрать, попробуй сам.

Синцов попытался рассмотреть монету получше, но на самом деле ничего разглядеть не смог, какие-то еле различимые дуги и стертые буквы, и вроде бы орел, грязь, прилипшие песчинки, въевшиеся, казалось, в сам металл.

– Это, скорее всего… копейка тысяча восемьсот пятьдесят третьего, – сказал Грошев, сощурившись. – ЕМ. В таком виде она не стоит ничего, сто рублей за кило. Но если ее слегка поднять… То есть бережно почистить, восстановить, проявить рельеф, наложить патину…

Грошев отобрал у Синцова монету, зажал между ладонями, подышал внутрь, подкинул-поймал.

– Одним словом, если над ней хорошо поработать, то можно продать рублей… за триста.

– Всего?

– Это не так уж мало, – сказал Грошев. – Нормальные деньги. А потом, мне это просто нравится.

– Восстанавливать монеты?

– Ага, – кивнул Грошев. – Чтобы поднять из какалика монету, нужно умение. Искусство, терпение, пальцы. У меня неплохо получается. Наверное, это наследственное. Ты в курсе, что наш прапрадед был мастером финифти?

Конец ознакомительного фрагмента.