Чужой среди своих 3 - стр. 59
На следующей остановке они переключились на молодую парочку, зашедшую в автобус и вставшую в обнимку – то бишь шалаву, которая никогда не сможет родить нормального ребёночка, и телка неразумного, а одновременно – алкоголика и уголовника.
– Вона! – тычет пальцем сморщенная Яга, наливаясь ненавистью, – Глядите, как зыркает! Чичас ножик достанет и вжух, вжух! Всех зарежет!
Не все в автобусе согласились с авторитетным мнением старых, поживших людей, которых надо уважать и слушать просто в силу возраста. Среди несогласных нашлись такие же старые и пожившие, с собственным, единственно верным мнением. Дискуссия о современной молодёжи и её моральном облике развернулась на весь автобус – так, что я вышел на одну остановку раньше, пока меня не зацепило брызгами скандала.
На подходе к ПТУ меня остановила была стайка гопников, то бишь местных учеников, имеющих некие права, которые они, как водятся, толкуют весьма расширенно.
– Слышь… – сплюнув на снег, начал было долговязый прыщеватый парень в стильном ватнике, но его тут же одёрнули.
– … да это этот… – зашипели ему в ухо товарищи, и я покивал, соглашаясь с тем, что я «Этот». Будь я постарше и поавторитетней видом, на этом дело бы и закончилось, но увы… Пришлось доставать сигареты, оделять каждого из новых кентов и курить с ними, отвечая на такие сакральные вопросы, как «А как это ваще…» и «А с бабами у вас как?»
Долговязый Сева, как бы реабилитируясь за недружественный приём, пообещал мне, если что, придти с парнями куда угодно. Всё это, как и полагается, с «артиклем Бля», цвирканьем слюной на заплёванный и замусоренный снег, и активной, но несколько однообразной мимикой, которую сам Сева с друзьями, полагает, судя по всему, очень грозной.
После чего, выцыганив американскую сигарету «на потом», Сева бережно сунул её в полупустую пачку «Беломора» и раскрылился, чувствуя себя победителем по жизни.
– Давайте! – я попрощался с парнями, и, не оглядываясь, поспешил в здание ПТУ. А они остались, как я понял – охранять то, что в охране не нуждается, демонстрировать присутствие и помечать территорию бычками, семечковой шелухой, плевками и прочими телесными жидкостями.
– Музыкант, – проворчала немолодая тётка в синем застиранном халате, встретившая меня в холле, – Давай, ноги вытирай! Ходют тут…
Не слушая её рассуждения о бездельниках и о том, что в её время музыка была такой, как надо, а не то, что сейчас, послушно пошоркал ногами по грязной тряпке и прошёл внутрь, в актовый зал. В спину бурчали что-то недовольное, и кажется, не слишком для меня лестное, но задерживаться и уточнять не стал – вахтёры и уборщицы не те люди, с которыми я хотел бы вести дискуссии, на любые темы.