Чужой: Река боли - стр. 20

Сержант Кохлин взял у него вещмешок одной рукой, дернув вещи с легкостью, которая говорила о его недюжинной силе. Затем они втроем поспешили к ближайшей двери – та вела в двухэтажное серое здание, чьи окна представляли собой длинные горизонтальные прорези, причем над некоторыми имелись тяжелые металлические навесы, защищающие от непогоды.

– Не хотелось бы вас расстраивать, капитан, – проговорила лейтенант Парис, – но если вы об этой дряни, – она обвела рукой окружающую их местность, – так здесь это обычный день.

Парис подошла ко входу и остановилась, чтобы пропустить их вперед, а потом затворила за ними дверь. И как только та с шипением закрылась, шум ветра мгновенно стих.

Внутри мигали и все ярче разгорались белые огоньки. Бракетт, осмотревшись, увидел коридор, уходивший далеко в глубь здания. Из колонок под потолком играла музыка – джаз начала XXII века, – и капитан подумал, что мог попасть и в худшее место. Ведь существовало множество командных пунктов, где едва ли удалось бы не развить легкую клаустрофобию. Здесь же было достаточно места, чтобы двигаться, и люди, которых ему предстояло узнать, – гражданские, морпехи и прочие.

– Ладно, теперь давайте познакомимся как следует, – проговорил он, пожав руки Парис и Кохлину. – Демиан Бракетт. Ваш новый командир. И поскольку именно вы вышли меня встретить, у меня есть три варианта: либо вы хорошие солдаты, либо хотите подлизаться, либо вытянули короткие спички. Так как оно было на самом деле?

Кохлин, покраснев, издал лающий смех.

– О, я-то уж явно подлизываюсь, – заявил он, приподняв свою ношу. – Я же тащу вашу сумку.

– А вы, лейтенант? – спросил Бракетт, изогнув бровь и переведя взгляд на Парис.

На ее лице промелькнула улыбка, но при этом приподнялся лишь один уголок рта. Мышцы на левой стороне, под шрамом, похоже, не реагировали.

– Погодите, капитан, – сказала Парис. – Скоро сами узнаете, кто я.

– Само собой. Что ж, показывайте дорогу.

Лейтенант Парис повела его дальше в глубину строения, а Кохлин завел рассказ о том, что, судя по всему, считал достоинствами «Надежды Хадли»: о свежих овощах из теплиц, игровой комнате в виде незавершенных подземных уровней огромных масштабов, где было много места для бега, и о поваре, который, по утверждению сержанта, был настоящим виртуозом по части итальянской выпечки.

Колония пребывала лишь на стадии зарождения. Когда-нибудь ей предстояло стать крупным центром, который будет разрастаться вширь – ведь «Вейланд-Ютани» продолжала содействовать развитию этого квадранта. И Компания, и правительство поддерживали научные исследования, которыми здесь уже занимались, но настоящую ценность «Надежда Хадли» представляла именно как промежуточная станция или порт.