Чужой портрет - стр. 2
— Вот, как-то так, Марусь…
2. Глава 2
— По диагнозу — врожденная патология… Но я уверена, что родовая травма, — Ланка крутит ниточку от пакетика с чаем, самым простым, самым дешевым, резко пахнущим отдушкой манго.
Мама обычно сама делала чайные сборы. И после ее смерти их так много осталось, лет на десять хватит… Хватило бы.
Мы сидим на маленькой кухоньке, с чистеньким, но очень старым гарнитуром, сбоку тарахтит ветхий холодильник, периодически принимается биться в припадке стиральная машинка… Короче говоря, обычный быт небогатой семьи.
Мой до недавнего времени мало чем отличался, хотя… Хотя у меня был дом. И в этом доме — большая, двадцатиметровая кухня, в которой мы с той же Ланкой, было дело, танцевали даже когда-то…
Я вспоминаю, какая она тогда была: веселая, летящая, искрилась буквально. Я каждый год с нетерпением ждала их с тетей Мариной приезда, точно зная, что именно тогда начнется настоящая жизнь…
Ланка тяжело вздыхает и двигает мне вазочку с печеньем:
— Вот… Извини, магазинное… У меня совсем нет времени печь… А помнишь, как мы с тобой пекли торт?
— Ага… — улыбаюсь я, с готовностью подхватывая легкую тему про наше общее счастливое прошлое, — и сожгли его… Мама ругалась…
И замолкаю, осекаясь.
Ланка опять вздыхает, видно, тоже вспомнив мою маму.
— Долго лежала она? — спрашивает тихо.
— Полгода, — говорю я, — врачи говорили, это мне повезло… Могла и дольше лежать…
— Твари, — отворачивается Ланка, — все твари вокруг…
Встает, подходит к окну, смотрит на серую весну, особенно неуютную в этом регионе, мокрую и с противными, пронизывающими ветрами.
— Ты прости, что я так… Пропала… — глухо говорит она, — просто сначала мама… Я как-то потерялась после… А потом встретила Сергея… И показалось, что нашлась… Замуж вышла, квартиру взяли в ипотеку… Забеременела, родился Валька… Жизнь, знаешь, шла как-то и шла… А потом взяла и кончилась.
Я смотрю на ее худые плечи, обтянутые серой футболкой, и смаргиваю непрошенные слезы, пока их не стало заметно.
Ланка всегда была очень сильной, и сейчас моя жалость и сочувствие ей явно не нужны.
— И что? Никаких вариантов? — аккуратно спрашиваю я, — он же… Ходит…
— Понимаешь, если бы сразу заметили… — тихо и безжизненно отвечает она, — но у таких маленьких вывихи диагностируются не всегда, а я же ничего не понимаю в этом!
Голос ее срывается, плечи вздрагивают, и я тянусь непроизвольно вперед, чтоб обнять.
Но Ланка передергивает плечами, и моя рука опадает, так и не успев дотянуться.
— Сложные роды, — говорит она, — сутки почти… Я орала, просила прокесарить, но они твердили все, что сама рожу… Я плохо помню, понимаешь? И никого рядом из родных… Сергей, он… Не важно. Короче говоря, я в себя только пришла на третьи сутки… В реанимации, живота нет, шрам есть… Когда начала спрашивать, сказали, что с ребенком все нормально… Принесли, когда в палату перевели… Знаешь… Он не плакал даже. Смотрел на меня, серьезно так… Словно уже все-все про меня знает…