Чужой огонь - стр. 37
С ума, что ли, все посходили? Вокруг назревает крупнейшее международное потрясение, скандал небывалый, а они какими-то синдромами кутил-завалдайских занимаются. Болваны! Дурачье!..
Максим понимал, что сам не лучше – купился на фамилию и в первую очередь просмотрел именно этот идиотский материал. Тьфу!
Щелкнув пультом, он прислушался, как загудел под потолком кондиционер, и открыл следующий файл…
Картина вырисовывалась очень и очень плачевная.
По сообщению пресс-службы ФСБ, к одиннадцати часам утра по московскому времени пропало 228 спортсменов. Данные были неточные, так как не все страны спешили делиться информацией с Россией. Власти более двадцати государств уже официально заявили об отказе принимать участие в Олимпийских играх и отозвали своих спортсменов, прибывших в Москву. Правда, пока никто не решался открыто обвинять златоглавую столицу в попытке срыва спортивного мероприятия года, хотя косвенные намеки сыпались со всех сторон.
Российские власти покамест никак не отреагировали на скандальные события, не считая заявления президента Олимпийского комитета России, в котором говорилось, что ведется активная работа по выяснению причин трагедии и создана какая-то специальная комиссия по чрезвычайным происшествиям на Олимпийских играх… Ахинея для народа. На самом деле никто не знал, о чем говорить, и понятия не имел, как объяснить то, что творилось в мире большого спорта.
Зачем?
Этот вопрос висел призрачной гильотиной над всеми – начиная от высших звеньев власти, заканчивая последним алкашом-болельщиком.
Среди исчезнувших спортсменов были представители практически всех двухсот государств-участников. Лучшие среди лучших в своих видах спорта. Легкая атлетика и греко-римская борьба, стрельба из лука и фехтование, волейбол и плавание, бокс и спортивная гимнастика, настольный теннис и велотрек…
Зачем?…
Дверь открылась, и в кабинет зашел Астафьев, отвлекая Максима от размышлений.
– Прессуху надо готовить, – выдохнул шеф, расстегивая воротник рубашки.
– И кто будет выступать?
– Тифисов. Сверху говорят, пусть он – руководитель физкулька – пока отдувается.
– А толку-то, Александр Вадимович? Что он будет говорить?
Астафьев помигал разноцветными глазами и устало облокотился на стену.
– Вот нам с тобой, Максим, и нужно подумать – что он будет говорить.
В приемной послышались шаги, и тут же звякнул телефон. Не успел Долгов поднести руку к трубке, как дверь распахнулась, и на пороге возник мэр Москвы.
Он был взбешен.
Легкий летний костюм сидел безупречно, но виндзорский узел галстука был слегка ослаблен. На пунцовом лице проступили какие-то темные пятна, губы сжались в ниточку, лоб с высокими залысинами покрыла сыпь капелек пота. В правой руке он сжимал кепку, а в левой – свернутые в трубочку документы, крайне напоминая разъяренного Ленина на митинге. Не хватало только усов и остроконечной бородки.