Чужое тело - стр. 14
Нахмурился шофер – у нас возникли одинаковые мысли. Я откинул голову, старался думать о другом. А когда открыл глаза, мы уже проезжали Сад Дзержинского, начиналось Загородное шоссе…
Когда мы свернули в поселок Восход, самым значимым объектом которого был Новосибирский крематорий, я только начал отогреваться. Шофер затормозил напротив неосвещенного шлагбаума – приехали.
– К шлагбауму подъезжай, – бросил я.
Его аж передернуло от моего утробного голоса, но спорить не стал. Снова завелся, сдал назад, уперся в шлагбаум. Из будки охраны вышел Алексей Головин – я узнал его по походке. Осветил фонарем машину, безмолвного водителя, обошел такси спереди.
Я опустил стекло со своей стороны. Он осветил пустое место пассажира, сместил луч. Дрогнул фонарь, Головин попятился, исторг что-то странное из области горлового пения. Я тактично помалкивал. Все понятно, о смерти Никиты Ветрова уже знает каждая собака.
Алексей набрался мужества, снова решил меня осветить. Я подался вперед, чтобы не прятаться в тени.
– Это ты, Никита? – У него даже голос изменился. – Но как же тогда… Ведь нам сообщили… – он закашлялся.
– Да никак, – утробно пролаял я, – слухи о моей смерти оказались несколько преувеличены.
Но он не верил ни словам, ни глазам – рискнул подойти, всмотреться.
– Да живой я, – проворчал я. – Просто временно был мертвый. Все в порядке, Алексей, температура нормальная, трупных пятен нет. Займи пятьсот рублей, рассчитаться нечем.
– Да, конечно… – Головин стал шарить по карманам, выудил несколько мятых купюр, сунул их мне и быстро отдернул руку. Я отсчитал требуемую сумму, отдал водителю. Даже в темноте было видно, как тот смертельно побледнел. Что с ними не так? Мертвецов никогда не видели?
– Давай дальше, – сказал я. – Сейчас шлагбаум откроют.
– Ну уж нет… – замотал головой парень. – Дальше не поеду, сам дойдешь, тут недалеко…
Ладно, черт с ним. Я выбрался из машины. Едва захлопнул дверцу, как он резко сдал назад, пулей развернулся и помчался прочь, как автогонщик по трассе.
Остались я и потрясенный Головин. Он так смотрел, словно я олицетворял саму старушку Смерть (впрочем, в некоторых поверьях она не старушка, а очень даже милая девушка).
Из будки робко высунулся товарищ Головина и сразу спрятался. В этом было что-то сатирическое. Каждый день из года в год лицезреть похоронные кортежи, гробы, венки, заплаканных людей – и стать от этого настолько чувствительными и суеверными?
– Леха, отомри, – проворчал я. – Деньги верну.
– Да ладно, Никита, можешь не возвращать… – Он явно томился моим присутствием на границе охраняемой территории. – Слушай, а ты уверен… – Он колебался, не знал, как закончить.