Чужая война - стр. 80
Хотя следовало признать, что в случае шефанго внешность имела значение.
Всего два дня назад, вынужденный терпеть присутствие Элидора, Эльрик с радостью воспользовался бы любой возможностью… нет, не убить, но хотя бы доходчиво объяснить тому, где его место. Это было вполне понятно и с точки зрения смертных, и с точки зрения шефанго, да и с точки зрения эльфов, наверное, тоже. Как еще прикажете относиться к мужчине, который у вас на глазах пытается соблазнить вашу женщину. Беда в том, что, будучи в момент их встречи в женском обличье, принц отнесся к происходящему без должного внимания, и как итог…
Итогом стала беспомощная, тоскливая, жалкая ярость.
Проигравшие не заслуживают ни жалости, ни сочувствия.
Эльрик умел проигрывать. Умел с уважением относиться к достойному противнику. Умел сам не добивать побежденного…
Но никогда не было в игре столь высоких ставок.
Он проиграл.
Эльрик улыбнулся, опустив глаза. Выдохнул дым.
Он был шефанго. Наверное, это все-таки хорошо.
Потому что только шефанго знают всю глубину и важность трех, всего трех коротких слов: «Несс х'геррсе арро». Они живут с этим от рождения. И уходят, если приходится уходить, не забыв.
«Несс х'геррсе арро».
Не закон. И даже не традиция.
Образ жизни.
Как раз то, что живет глубоко в душе, что является частью души, высокой истиной, тем, что определяет твой Путь:
«Несс х'геррсе арро» – «Мы дрались вместе».
Вот так вот просто, обыденно, незначительно звучало это на человеческом языке. Но перед этой простотой теряло значение все остальное. Любовь. Ненависть. Радость. Горе. Ярость. Страх. Того, кто дрался вместе с ним, Эльрик не предавал. Он никогда не бросил бы исманов Нафиза в ту безнадежную драку, если бы хоть кто-то из них вмешался в его бой со Змеем. Он уходил от драки, если ему бросали вызов те, кто когда-то сражался с ним плечом к плечу. Он…
Он дрался вместе с Элидором.
Нет, один-единственный бой ничего особо не менял. И никуда не делась неприязнь. И сознание того, что без сопровождения двух монахов слишком рискованно было бы везти Кину через анласитские земли, отнюдь не улучшало настроения. И уж, конечно, то, что Кина…
Кина…
Эльрик рассматривал паутинную кисею дыма, зависшую под беленым потолком.
Казалось бы, за бесконечные века можно научиться не доверять, подозревать в предательстве, предавать самому, наконец. Чему-то он действительно научился. А вот вытравить из сознания твердую убежденность, что не станет врагом тот, кто прикрывал в бою твою спину, так и не смог.
Сим и Элидор. Боевые монахи…
«Когда-то это называлось „оперативники“, оперативные агенты… – неожиданно вспомнил Эльрик. – Или… будет называться. Если будет».