Чужая тень - стр. 12
Окунев. Что в ней?
Трубников. Техническая разработка моего метода в части усиления заразности микробов – то, с чего я начал. В принципе она абсолютно доказывает правильность самого метода и в то же время без второй части, где практически разработано получение микробов с ослабленной заразностью, то есть получение уже препарата для прививок, – без этой второй части первая, так сказать, не выдает секрета производства. Меня ни в чем не смогут упрекнуть даже наши новоявленные любители научной конспирации. Понимаете?
Окунев. Вам хочется, чтобы я сказал «да» и взял бы эту первую часть технологии, ваши письма Мюррею и Гарли и отдал бы все это Эрвину в Москве, – так, что ли?
Трубников. Если вы не сомневаетесь в том, что я прав.
Окунев. Да, мне кажется, что вы правы. Но только кажется. Сделаем лучше так: давайте мне эту вашу первую часть технологии, давайте письмо Мюррею и Гарли. Я приеду в Москву и, прежде чем передать Эрвину, все-таки посоветуюсь. Скажут, что мы с вами правы, – отдам. Скажут нет – верну вам.
Трубников. А с кем вы посоветуетесь?
Окунев. Ну, уж это я найду, с кем посоветоваться в Москве!
Трубников. Хорошо.
Окунев. Она большая?
Трубников. Первая часть? Сто страниц. (Подходит к несгораемому шкафу, открывает его, вынимает оттуда папку с рукописью.) Вот она!
Окунев(перелистывает). Напечатано чистенько, а папка неважная. Ладно, переменю.
Трубников. На русском. Ну, ничего. Я в письме извинюсь перед Гарли, что не успел сам перевести на английский.
Окунев. Еще чего! Извиняться перед ними! И на русском съедят.
Передвигает к себе по столу портфель, кладет в него рукопись и застегивает ремешки.
Трубников. Как же нам быть с письмами? Может быть, пока я напишу…
Окунев. Нет, дорогой мой, мне еще нужно в университет. Вы уж, письма доставьте прямо на вокзал. (Встает.) Когда же наконец будет на всей земле коммунизм и не будет этих головоломок: писать – не писать, посылать – не посылать, так – не так?.. А, Сергей Александрович? Вы что-то приуныли? (Кладет на стол портфель.) Может, отменим? И советоваться ни с кем не будем, просто отменим – и все. А?
Трубников. Нет, Виктор Борисович, со своей стороны, я решил. И я не приуныл, а просто задумался. К сожалению, у нас некоторым людям не хватает широты взглядов. Но я не намерен этому потакать. В конце концов мое открытие есть мое открытие, и я волен делать с ним все, что мне вздумается. Так думаю я в душе, так я вам говорю сейчас вслух. И я прав. Я имею право так говорить.
Окунев. Не всякий имеет право так говорить. Но вы, пожалуй, да.
Трубников.