Чужая сила - стр. 48
– Третий этаж, – заметил я. – Мне его не жалко совершенно, просто констатирую факт.
– Эту тварь с двадцатого бросить вниз можно, – заверил меня Вавила Силыч. – Все одно жив останется.
Родька подбежал к балконной двери, по шторе вскарабкался вверх и лихо открыл ее, повиснув на ручке.
– Давай, – в голосе домового была неприкрытая угроза. – И хозяйке своей скажи – еще раз в своем дому ее увижу – беда будет. Я существо мирное, но мое не тронь.
– Фррр, – презрительно сообщил нам кот, провел лапой по морде, стирая кровь. – Мя!
Он неторопливо прошел по комнате, на пороге балкона обернулся и посмотрел на меня. Клянусь – он улыбался. До того я считал, что улыбка кота бывает только в книгах Кэрролла. Нет, не только.
И это была очень, очень нехорошая улыбка.
После Феофил потянулся, как черная молния взвился в воздух и сгинул в ночной темноте.
– Я же говорю – эту пакость ни одна холера не возьмет, – Вавила Силыч громко выдохнул воздух. – Но хозяйка у него до чего наглая, а? Вот так, через зеркало, в дом человека.
– А что она нарушила-то? – я подошел к балконной двери и закрыл ее. – Есть какой-то кодекс или свод правил приличия?
– У любого дома есть хозяин, – сказал Вавила Силыч, озираясь. – Твоему – ты голова, а всему нашему подъезду – я. И только с нашего разрешения она может сюда войти. Так с давних времен ведется, таков покон. Слово хозяина открывает дверь – и никак иначе.
– Слово? И все? То есть – никаких последствий для этой старухи, если бы она сюда вошла и меня убила, не было бы? – уточнил я. – В смысле – громом бы ее не поразило, в пепел бы она не обратилась и так далее? Все, что ей грозило, так это только нарушение моральных норм поведения, принятых в вашем обществе?
– Ну, в общем, так, – подтвердил домовой. – Если бы этот кошак тебя царапнул и добыл кровь, то она смогла бы сюда попасть через лунную дорогу, ну а дальше – сам понимаешь. У нее твоя кровь была, та, что он намедни добыл – это как замок. А другая, полученная в твоем доме – это как ключ к нему. Одно с другим связал – и входи.
– Тогда чего ей останавливаться? – устало спросил я его. – В нашем мире несогласие съедаемого давно уже не берется в расчет. При условии, что он слабее того, кто его ест.
Плохо дело. Оказалось, что мой дом не такая уж крепость. Точнее – вовсе не крепость.
– Куда мы катимся? – печально вздохнул домовой. – Еще лет сто назад ее за подобное свои же со света бы сжили. А сейчас всем на все наплевать.
– Плохо дело, – печально заметил я, поднимая с пола стул. – Не оставит она меня в покое.
– Это я виноват, – опустил голову домовой. – Не сообразил, что она через зеркало, лунной дорогой может пожаловать. Его еще вчера надо было простыней завесить. Средство простое, но надежное, проверенное.