Чужая роза - стр. 49
Вот только Алессандро мало заботили судьбы империи, и, вместо того чтобы помочь умирающему Филиппу, он бросился к отцу. Бледное лицо, синеющие губы, ускользающая нить жизни – эта страшная картина не раз возвращалась к нему во сне. И он снова ощущал себя молодым неопытным юношей, отчаянно пытающимся спасти единственного близкого человека от смерти.
Абьери провел рукой по лбу, стирая горькое видение. Он не знал, почему остался в живых. Он ведь тоже использовал тьму, до последнего удерживая угасающий огонек жизни, но герцог все равно умер, а он утерял родовой дар, получив вместо него первозданную тьму, заполнившую сердце и душу. Клятва, данная его предками старому королю, оказалась слишком сильной. И он, последний герцог Абьери, до сих пор несет на себе бремя этой нарушенной клятвы. Тьма, которая раньше была лишь малой частью дара, лишила его прежних способностей, захватила целиком, и не только живет внутри, но и просачивается наружу, оседает на лице черными хлопьями, вспарывает кожу, напоминая выбивающееся из разломов адское пламя. Хорошо хоть, окружающие не способны видеть его подлинный облик. Даже маги. Все они уверены в том, что герцог носит обычную черную маску – то ли из прихоти, то ли из-за увечья. «Уверяю вас, контесса, Алессандро погряз в мистификациях, – вспомнился ему визгливый голос герцогини Альди. – Эта его любовь к таинственной уединенности и черным мессам… Попомните мое слово, однажды он заиграется, и дьявол лично придет за его душой».
Что ж, старая жаба была недалека от истины. Его душа давно уже отдана тьме в уплату старых семейных долгов.
Еще и Гумер… Вечный страж и ненавистный соглядатай. Окружающие видят в нем обычного дога, и только он, Алессандро, вынужден лицезреть истинный облик адского призрачного пса – скелет, облаченный в устрашающую темноту вечной ночи.
Гумер, словно подслушав его мысли, выступил из тени, посмотрел злыми глазами, в которых горело алое пламя, и тихо рыкнул.
– Скройся, – отмахнулся от него Абьери.
Гумер недовольно оскалился, но ослушаться не посмел и отступил к стене, сливаясь с ее чернотой.
– Аста. Мариде. Аэсто годри.
Слова застывали в воздухе прозрачными каплями. Тьма внутри заволновалась. В воздухе запахло гарью и серой. Отражение Нижнего мира подернулось дымкой, беснующийся огонь попытался пробиться сквозь тонкую зеркальную преграду, соединиться с той тьмой, что кипела внутри, но Абьери не прекращал выплетать невидимые узоры, запечатывающие силу тьмы, и пламя постепенно стихло. А вскоре от него остались лишь подернутые пеплом угли, которые едва заметно мерцали в стеклянных осколках.