Чужая роза - стр. 37

– Поняла?

– Да, ньор герцог.

– Можешь приступать.

Я окинула оценивающим взглядом просторную темную спальню, стоящего у окна Абьери и невольно подумала о том, что герцог выглядит весьма неплохо. Настоящий красавец, если не брать в расчет закрывающую лицо маску. Впрочем, она только добавляла ему привлекательности. Если бы еще разгадать ее тайну…

Святая Лючия! Просто наваждение какое-то! Вместо того чтобы думать о камне, я постоянно размышляла о загадочном хозяине Навере и никак не могла отделаться от желания заглянуть под черную завесу призрачной маски.

– Ты чего-то ждешь? – негромко спросил Абьери.

– Простите, ньор герцог. Мне нужно сходить за всем необходимым для уборки.

– Иди. И скажи Ноэлье, что я не буду обедать, пусть не суетится.

– Хорошо, ньор герцог.

Я выскользнула за дверь, быстро добежала до кухни и передала Ноэлье распоряжение герцога.

– Да как же без обеда? – возмутилась ньора. – А для чего я весь день у печи простояла? А цыплята в соусе? – всплеснула она руками. – Остынут же! Нет, ничего не знаю, не хочет в столовой обедать, так я тебе поднос дам, отнесешь в покои. И смотри, чтобы ньор герцог все съел!

– Мне бы метелку для уборки…

– А потом и уборка, – быстро собирая на большой поднос тарелки, ответила ньора. – Вот, горячее все, – приговаривала она. – Неси, из твоих рук уж наверняка поест.

В этом я сильно сомневалась, но деваться было некуда. Одного взгляда на деятельную старушку хватило, чтобы понять, что она не отступит.

– Ну, иди, – сунув мне в руки поднос, велела ньора Ноэлья. – И улыбайся, нечего хозяину аппетит кислым лицом портить.

«Улыбаемся и пашем», – всплыла в памяти забытая фраза, но я сцепила зубы и запретила себе вспоминать. Слишком больно. Потом наступит откат, и я не смогу держать себя в руках. Нет. В моем положении подобная слабость недопустима. Лучше думать о Беттине. Через две недели моей девочке исполнится год. И я уже знала, что подарю ей на первый в ее жизни день рождения. Настоящую покупную игрушку. Не тряпичного уродца, а самую настоящую деревянную лошадку. Маленькую, раскрашенную разноцветными красками, с красивыми бубенчиками и смешной гривой. В лавках такие стоили три динара, но на ярмарке можно было сторговаться за полтора.

Мысль о том, как обрадуется Беттина, заставила меня улыбнуться, и в покои герцога я вошла, не успев стереть эту улыбку со своих губ.

Абьери все так же стоял у окна, но смотрел не во двор, а прямо на меня.

– Что это? – резко спросил он, кивнув на злосчастный поднос.

Тьма на его лице заволновалась, почернела еще больше, распространилась до самого подбородка, слившись с черным бархатом верты.