Чужая птица - стр. 37
– ЭКГ в норме, легкая тахикардия, но ничего серьезного. Пульс – сто, давление – девяносто на шестьдесят. Температура тридцать девять и четыре, кислород – восемьдесят семь процентов, – доложила стоявшая у изголовья кровати медсестра. – Стандартные анализы взяли. Еще что-нибудь нужно?
– Сперва я хочу узнать, в чем дело, – ответил Юнатан, поздоровавшись с Соньей Седеррот и присев на краешек кровати. От усталости голова плохо соображала. Слишком яркий свет резал глаза. Если бы не этот срочный вызов, он бы уже ехал домой, выяснять, что там стряслось. Где Моргана носит, черт бы его побрал? Жена пациента тараторила, не делая пауз между словами. Юнатан даже испугался за себя, когда вдруг понял, что вообще ее не слушает.
– Прошу прощения, давайте начнем с самого начала.
– Доктор, мой муж выздоровеет? Ах, что же делать? За обедом Петер не съел ни крошки, даже к клецкам не притронулся, хоть они были с маслом и зеленым горошком.
Юнатан чувствовал, как раздражение нарастает. Женщина болтала без умолку, сыпля малозначительными деталями и не позволяя ему сконцентрироваться.
– Расскажите мне, что произошло, – на этот раз он задал вопрос самому пациенту. – Как давно повысилась температура?
– Он не стал мерить температуру, хоть я и настаивала, – ответила Сонья за мужа. – Он никогда ее не меряет, говорит, и так почувствует, если вдруг залихорадит. А я, доктор, думаю, попросту конфузится, боится термометр в зад себе засунуть. Я слышала, Берит Хоас померла, неужто правда? Нам ее сестра позвонила, когда мы в больницу ехали. Она совсем плоха, сестра то бишь. Так вот Берит – почти нам соседка, а с Рубеном Нильсоном вообще окна в окна жила! Они его в такой черный мешок на молнии положили, мне муж сказал. А с голубями-то беда какая, их ведь штук шестьдесят было, не меньше, представляете, доктор? Что нам теперь делать?
– Давайте помедленней, а то я за вами не поспеваю, – произнес Юнатан и положил руку на плечо встревоженной женщине, надеясь хоть как-то ее успокоить и получить более связный рассказ.
– Голуби Рубена сдохли, и сам Рубен мертв, и Берит тоже. Будто чума их всех скосила. Понимаете, доктор, что я говорю? Чума! И Петер мой тоже теперь умирает. Смотрите, он задыхается, а сердце вон как бьется, просто кошмар!
– Вы контактировали с голубями? – Юнатан снова повернулся к пациенту, пытаясь добиться от него ответа.
Петер Седеррот поднял взгляд и, сделав над собой усилие, произнес:
– Я забрался на голубятню, и они там все валялись дохлые. Все до единого. А потом я обнаружил Рубена, он лежал в постели, мертвый. – Шмыгнув носом, Петер добавил: – Наши голуби пока в порядке.