Чужая любовь - стр. 31
«Нет. Не может быть. Он любит меня, говорил мне два дня назад. Надо встретиться. Поговорить. Сразу позвоню, как его рабочий день окончиться».
Катя то и дело нервно поглядывала на часы. Она сидела и просто смотрела на монитор и не могла себя заставить чем-нибудь заняться. Ей хотелось плакать, но было стыдно, вокруг были люди - Елена Николаевна принимала у посетителей документы для загранпаспортов. Кате нужен был укромный уголок, чтобы, как в детстве, спрятаться от всех. Когда маленькую Катюшку обижали, она никогда не устраивала призывного рёва матери, как делали другие дети.
Мать говорила: «Прекрати ныть, мало тебе, так я ещё добавлю».
И добавляла, ещё больнее, оставляя клок детских волос в руке. Девочка убегала, туда, где никто не мог её увидеть, и давала волю слезам. Плакала она всегда бесшумно, боясь, что её услышит мать и повторной добавки не миновать. Она не шмыгала носом, как подружки, а просто забивалась в уголок и бесшумно горячие капли текли по щекам. Со слезами вытекала обида, несправедливость, боль и становилось легче. Катя успокаивалась, слёзы высыхали, и она прощала своих обидчиков и опять шла к ним за новой оплеухой или пинком.
Чаще всего ей попадало от брата, при ссорах с которым мать всегда занимала его сторону, и ей вдобавок попадало ещё и от матери. Вообще она чувствовала себя ребёнком второго сорта.
Когда её спрашивали, дружно они жили с братом в детстве или дрались, Катя отвечала честно: «Мы никогда не дрались, он просто лупил меня, Лёшка - пацан, сильнее и выше и на два года старше меня. Алёшке всегда перепадал лучший кусок.
Если мама покупала торт, Лёхе разрешалось съедать все цветочки, крем и выбирать первому свою двойную порцию, все ждали, когда он выберет, а он нарочно тянул, думал. Лёшка до десяти лет, на коленях у матери любил посидеть, пока друзья над ним не стали смеяться. Меня мама никогда на колени не брала, так отец иногда, когда мать не видела. Зато бабушки и дедушки меня любили больше, чем Алёшку. Маме это, конечно, не нравилось и мне и за это доставалось от неё». Бабушке Ире или дедушке Пете девочка не жаловалась на мать, потому что те сразу старались приструнить дочь, и в конечном итоге всегда попадало Катюше.
- Катя, ты здесь?- окликнула её Елена Николаевна. – Не переживай ты так. Поверь, не стоит он этого. Будет в твоей жизни и любовь, и верность.
- И предательство.
- И не без того. Помнишь как в песне, то светлая полоса, то тёмная. Вот тёмную переживёшь, потом обязательно светлую жди, и она будет, поверь мне. У меня тоже не всё гладко было, а сейчас- я счастлива. Не буду рассказывать, боюсь, спугну счастье или на человеческую зависть наткнусь. Не переживай, молодая, красивая, родители есть, дедушки, бабушки. А это самое главное. Меня бабушка растила, восемнадцать было, когда и её не стало. Плохо было совсем одной, ничего. Институт не бросила, училась, полы мыла вечерами. А ты нюни распустила, а из-за чего если честно, толстый, некрасивый, приземлённый, да ты его на каблуках, выше сантиметров на пять. Да он потом поймёт, какую королеву потерял. Успокойся и не думай о нём плакать, а то я смотрю, слёзы начали подкатывать. Давай, что ли чайку попьём.