Чужая дуэль - стр. 17
Узнав шокирующую новость, Бибаев не задумываясь, отмел все намеченные дела, и немедленно собрался в забытый Богом пригород, где по непонятной прихоти предпочитал проживать в роскошном поместье тайный советник, и в окрестностях которого в конечном итоге зарезали его сына. В этом южном пригороде столицы последние два месяца регулярно убивали людей. Особенностью этих убийств было жуткое состояние жертв, когда несчастных словно вспарывали громадным серпом, вываливая наружу изуродованные внутренности.
До нынешнего дня маньяк, а даже непосвященному было понятно, что действует серийный убийца, довольствовался маргиналами, да представителями низших сословий. Несмотря на нездоровый интерес газетчиков, информацию пока удавалось фильтровать, не допуская паники среди горожан.
Не зная пока подробностей убийства Николая Прохорова, Бибаев в душе искренне молил Аллаха о том, чтобы того прирезал собутыльник во время очередной попойки. В противном случае огласки уже избежать не удастся.
…Миновав чисто выметенный дворик полицейской части, мы с Никодимом Ананьевичем вошли в уютную комнату. Язык не поворачивался обозвать ее казенным кабинетом. Небольшая, чисто убранная и хорошо протопленная. Вот только домашнее впечатление портили грубая решетка на окне, да пропитавшее мою одежду камерное амбре.
Небрежно пнув в мою сторону колченогую табуретку, сам конвоир устроился за маленьким столиком, с деловым видом закопавшись в бумагах. Минут через пять распахнулась входная дверь, и в комнату ураганом ворвался хорошо сложенный, симпатичный парень лет тридцати. На его по-мальчишески румяном лице комично смотрелись жиденькие усы, с модно закрученными вверх кончиками.
На ходу сбрасывая пальто, он жестом усадил на место подскочившего Никодима и, улыбнувшись, представился:
– Околоточный надзиратель Петр Аполлонович Селиверстов, к вашим услугам.
Повернув стул спинкой вперед, с размаху плюхнулся на сиденье, и продолжил:
– Ну, что ж, приступим… Имя? Фамилия? Когда и где родились? Сословие? Вероисповедание?
Выдержав сколько можно паузу, я, будь что будет, все же решился ответить:
– Степан Исаков. Родился 5 февраля…, – и тут я запнулся, в поисках ответа блуждая глазами по сторонам, пока не наткнулся на настенный церковный календарь. Судя по нему, на дворе стоял 1879 год. Ругнувшись про себя неприличным словом за вопиющую невнимательность, и со скоростью калькулятора произведя вычисления, уверенно закончил, – 1843 года в городе Вышний Волочек Тверской губернии.
Остался вопрос о сословии. Поскольку крестьянином я никогда не был, а звание старшего офицера, пусть даже в прошлой жизни, как-никак позволяло претендовать на жалованное дворянство, пришлось выбирать компромисс: