Чужая дочь - стр. 39
– Подожди, подожди! – приказал он не то себе, не то ей, отстраняясь и вскакивая. – Подожди. Ну-ка, дай хоть посмотреть на тебя!
Глаза ее, эти глаза, от которых невозможно отвести взгляд…
И вдруг Говоров ахнул:
– Таська! А где коса?!
Она растерянно потрогала облако своих буйных кудрей, словно только сейчас вспомнила, что подстриглась:
– А, коса… Ах моя же ты коса, ты коса до поясá! Помнишь?
– Помню.
Говоров снова ринулся к ней, однако приостановился и невероятным усилием воли заставил себя сесть на стул, а не на диван рядом с Тасей.
– Я все помню, что с нами было.
А Тася заметила, что он посторонился, заметила!..
– Я знаю, я страшная, – сказала виновато. – Старая!
– Нет! – блаженно разулыбался Говоров, снова и снова лаская глазами любимое лицо.
– Я после контузии плохо слышу, – сказала Тася, и Михаил Иванович наконец обратил внимание, с какой странной медлительностью она произносит слова. – Считай, вернулась с того света… – Вздохнула, словно набираясь сил, и с болью спросила: – Мишенька, где Лиля? Мне Егорыч рассказал…
Егорыч?! А ведь ни словом не обмолвился! Как же он мог…
Хотя Егорыч еще не вернулся из отпуска. Телеграмму прислал – мол, заболел. Потому и не обмолвился.
– Лиля? – Помня о Тасиной контузии, Говоров чуть ли не кричал, подкрепляя свои слова жестами: – С Лилькой все хорошо! Она здорова! Выросла! В школу уже ходит! А сегодня…
– День рождения, – перебила Тася.
– Да, – кивнул Говоров.
Тася потянулась к нему, поцеловала:
– Миша, спасибо… Спасибо тебе, что ты не оставил мою дочку в детдоме! – Прижала его руку к губам: – Спасибо!
Говоров вырвал руку, схватил Тасю за плечи, заглянул в глаза:
– Так она же и моя дочь! Я ее очень люблю!
У Таси вдруг заметался взгляд, лицо сделалось испуганным, напряженным. И Говоров понял, почему!
– Ты… – с запинкой произнес он, – ты ради Лильки приехала? Ты ее забрать хочешь?
Тася отвела глаза.
Что ему сказать? Она приехала ради них обоих, ради этого мужчины, которого любила беззаветно, и ради той маленькой девочки, которую она знала всего два месяца. После встречи с Егорычем думала только о том, как они увидятся – все трое, и только об этом мечтала, опьянялась этими мечтами, но отчуждение, вдруг мелькнувшее в глазах Михаила, – только что жарких, любящих глазах! – отрезвило, как холодная вода, выплеснутая в лицо…
Все будет непросто. Все будет очень тяжело!
– Я хочу ее увидеть, – твердо сказала Тася. – Ты не можешь мне помешать.
– Увидишь, – кивнул Говоров, поднимаясь со стула.
Они прошли мимо изнемогающей от любопытства Руфины Степановны, и Говоров впервые не попрощался с ней, уходя домой.