Чужак из ниоткуда - стр. 11
– Как хотите, – поднял руки офтальмолог. – Вы начальник – вам видней.
– Удобная позиция!
– А главное – безопасная.
– На опыты не пойду, – прервал я пикировку эскулапов. – Сразу предупреждаю. И вообще, хватит издеваться над ребёнком. Мой растущий и здоровый организм требует еды. Немедленно!
– Вячеслав Олегович, – обратился к офтальмологу хирург, – у тебя нет случаем какого-нибудь вкусного бутерброда? Я, конечно, могу его в нашу столовую отвести, но…
В дверь решительно стукнули, после чего она распахнулась, и на пороге кабинета возник среднего роста подтянутый офицер в полевой форме и погонами подполковника на плечах.
– Серёжка, – сказал офицер севшим голосом. – Сынок… Живой!
Госпиталь мы покинули ровно через десять минут. Отец – а это был он – примчался на машине – служебном «газике»[2], положенном ему по занимаемой должности командира полка. Я узнал об этом из разговора между ним и Алиевым. Заодно услышал папино имя-отчество.
Пётр Алексеевич, так его звали.
Пётр Алексеевич Ермолов, подполковник, танкист.
Оказывается, пока меня обследовали, мама позвонила отцу на службу с телефона дежурной медсестры и сообщила, что сын встал на ноги. Отец тут же бросил всё и примчался.
Начальник госпиталя подполковник Алиев Ильдар Хамзатович отпустил меня домой под расписку родителей.
– Всё равно нарушаю, – сказал он. – Если моё начальство узнает… Впрочем, случай особый. На это и рассчитываю. Ну и на вашу порядочность, конечно. И режим! – он поднял вверх палец. – Никаких физических и умственных нагрузок.
– А как же школа? – спросил я.
– Освобождаю тебя от школы личной властью, – толстые губы подполковника изобразили улыбку. – На неделю. А там посмотрим. И чтобы завтра… хотя нет, завтра рано. Послезавтра, девятнадцатого февраля, в пятницу, был здесь, как штык. В девять утра.
– Зачем? Я хорошо себя…
– Чувствовать ты себя можешь, как угодно хорошо, – отрезал Алиев. – Главное, чтобы и я себя хорошо чувствовал. А для этого мне нужно точно знать, что с тобой всё в порядке. Осознал?
– Осознал, – кивнул я.
Улица, на которой мы жили, называлась Карла Маркса. Но это, как и многое другое, я узнал позже. А сейчас водитель – солдат-срочник с нашивками младшего сержанта, как мне показалось, буквально за две минуты доставил нас к дому. Отец тут же уехал, поцеловав маму и меня и сославшись на срочные дела по службе.
– Ну, пошли, – сказала мама. – Накормлю тебя и тоже на работу побегу. И так два дня за свой счёт брала, дел, небось, без меня накопилось выше крыши.
«Командирские» часы на моей левой руке (подарок отца на последний тринадцатый день рождения, как я помнил, не разбились, ура), показывали десять часов пятнадцать минут. Утро, понятно, весь день впереди. Интересно, где работает моя мама? Здешняя мама. И единственная, кстати, потому что свою настоящую маму, маму Кемрара Гели, я не помню. Как и папу. Они погибли при взрыве исследовательской лаборатории на спутнике Гарада – Сшиве, когда мне было два годика. Меня воспитывали родное государство и бабушки с дедушками, спасибо им.