Чувства навыворот - стр. 28

«Вот это наглость! Вот это самомнение!»

Синицына до отрезвляющей боли прикусила нижнюю губу, из последних сил сдерживая себя от сквернословия. А так хотелось покрыть его трехэтажным матом. Так хотелось ужалить побольнее. Впрочем…

— С какой радости? — надменно вскинув подбородок, она незаметно отступила на пару шагов. На всякий случай. — Я и не собиралась тебя поздравлять!

— Как интересно! — он изогнул черную бровь в притворном удивлении. — И почему же, позволь узнать?

«Да пожалуйста! Сейчас узнаешь…»

— А я болела не за тебя!

Славик нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.

— Исключено! — подытожил, но уже без былой уверенности в голосе. — На этих соревнованиях нашу школу представлял только я!

— Да плевать мне на школу! — расхрабрилась Ирина окончательно. — Я не стану тебя поздравлять. Я. Болела. Не за тебя.

Он взбесился в одно мгновение. То спокойный стоял. Надменный.

А спустя секунду уже покрылся багровыми пятнами от собственной ярости.

«К-а-й-ф!»

Его взгляд заискрился всполохами бешенства. Дикой примитивной злостью.

Голосом, буквально вибрирующим от напряжения, Красницкий прогрохотал:

— За кого? — жестко. С нажимом. Чеканя каждое слово. — За Богданова? За Клюева? За Терентьева, быть может? Окстись, пучеглазая! Я всех их сделал! Всех до единого. Так за кого ты там болела, повтори?

— Не твоего ума…

— ИМЯ! — рявкнул он, вынуждая ее содрогнуться всем телом.

Судорожно втянув в легкие как можно больше воздуха, Ирина тоже закричала:

— Я болела не за конкретного человека, идиот, а за всех твоих соперников! За всех вместе взятых! Просто в глубине души надеялась, что кому-то из них посчастливится сломать тебе руку или ногу, и ты просидишь с гипсом дома до конца учебного года! Пропустишь выпускной, и я никогда, НИКОГДА тебя больше не увижу! Потому что ты достал меня уже за одиннадцать лет! Потому что бесишь! Потому что эти девять дней, пять часов и пятнадцать минут твоего отсутствия были лучшими в моей школьной жиз…

Он не дал ей договорить. Проскрежетав что-то вроде: «А ну, иди сюда, мелкая сучка», Красницкий стремительно схватил Ирину за талию и одним резким движением яростно дернул на себя. Буквально впечатал их тела друг в друга. Свое — натренированное, жесткое, в ее — податливое и мягкое.

И крепко зажмурился отчего-то, рвано выталкивая воздух из своей груди. Пискнув от испуга, Синицына попыталась освободиться.

Толку ноль. Неподвижный камень. Застывшая глыба.

Зато оживились их молчаливые наблюдатели.

Одноклассники переполошились не на шутку, ибо никогда ранее Слава не распускал руки. Ирине позволял все! В ответ же никогда не прикасался.