Чувства, которые ты вызываешь - стр. 26
– Какого черта? Она что, обслуживает банкет в этой дурацкой кофейне? – прокричала я, открывая банку с маринованной японской редькой.
– Вы приготовили один ломбо вместо пиканьи! – нервно воскликнула Роуз; в ее голосе явно звучала паника. В этом фургоне было так мало места, что я чувствовала на своей спине ее дыхание, когда она кричала.
Папа выкладывал очередную порцию пирожков.
– Все нормально, можешь…
– Так разберись с этим! – прокричала я в отчаянии. При этом подняла руку, и в воздух взлетела перчатка, которая была надета не до конца. Я повернулась посмотреть, куда она упала, и оказалась лицом к лицу (точнее, лицом к шее) с Роуз.
Испачканная кимчи перчатка прилипла к ее щеке.
Я расхохоталась, и в этот момент с улицы кто-то закричал:
– Эй, где мои пирожки?
– Сейчас иду! – ответила Роуз и сорвала перчатку с лица.
– Сейчас иду! – передразнила я ее пронзительным голосом. Не смогла сдержаться – уровень стресса зашкаливал, и негодование нисколько не утихло. На самом деле, оно даже стало еще больше.
Папа отдавал еду в окошко.
– Клара! – гаркнул он.
– Ты можешь просто делать свою работу? – огрызнулась Роуз. – Ведешь себя, как клоун.
Я без всякой мысли стянула вторую перчатку и швырнула ей в лицо, да так сильно, что она издала соответствующий шлепок.
Роуз ахнула и прижала руку к щеке.
Между нами снова втиснулся папа.
– Богом клянусь, что выгоню вас отсюда, если не успокоитесь. Вы можете повзрослеть хотя бы на три секунды?
Роуз кивнула, глубоко вдохнула и снова пригладила футболку. Как будто эта манипуляция придавала ей магических успокаивающих сил.
– Простите, Эдриан, – сказала она, робко улыбаясь.
Он посмотрел на меня, скрестив руки, отчего на его предплечье показалась татуировка с датой моего рождения, написанная готическим шрифтом.
Я откинула голову назад и закатила глаза.
– Ла-а-адно.
Она снова начала принимать заказы, а я – готовить и собирать их. Только я завернула пирожки в фольгу, как Роуз наткнулась на меня, потянувшись к кассе. Мы сердито уставились друг на друга, но ни слова не произнесли, чувствуя на себе папин взгляд. Зато когда я повернулась, чтобы передать пирожки папе, Роуз снова отступила назад и ударила меня плечом в голову, отчего череп пронзила острая боль. Я схватилась за голову.
– Осторожнее, клуша!
– Это ты осторожнее! – При этих словах Роуз взмахнула рукой и сбила на пол миску с винегретом.
Мы застыли. Папа повернулся на звук и выругался.
– Вы надо мной прикалываетесь?
Его голос обрел смешную пискливость.
– Простите! – сказала Роуз и потянулась за полотенцем.
Я подняла миску.