Чугунные облака - стр. 88
Интернет разрывался, окрасив свои просторы в траурный чёрный. Хэштеги «#молимсязаДавида» и «#чтослучилосьсАдрианой?» вышли в местные тренды Твиттера. Все постили одну единственную фотку Давида, доступную обществу: маленький клочок школьного альбома за девятый класс, посреди рамки которого виднелось пухлое уставшее лицо. Выставляя её все ставили хэштег и грустные смайлики.
Инстаграм взорвался. Люди выкладывали фото расчлененного тела, повисшего на кресте (зачем?). Администрация социальной сети и города быстро чистила все публикации, боясь напугать ещё больше и без того напуганных людей.
Мама молчала, смотря в окно и пережёвывая остывшую глазунью. Вот от кого, а от неё я не ожидал столь отстраненной реакции. Я видел картину, как только продрав глаза вижу собранный чемодан и лохматую напуганную мать «Уезжаем быстрее!», «Валим!», «Этот город проклят!» – короче, типичные представления о суетливых матерях, боящихся всего на свете. Но вместо своих фантазий я видел это: грустный поникший взгляд, крепко стиснутые губы, словно боясь что из рта вылетит неуместное слово; опущенный подбородок – кажется, она ссутулилась первый раз в жизни. Стройная осанка всегда выделяла её среди других перекошенных родителей. Должно быть, помогли занятия балетом в детстве.
«V” – всплыла перед моими глазами алая буква. От неё в разные стороны струились литры крови.
Возможно, главной причиной остаться был мой отец. Улыбаясь, он сидел с краю стола делая вид что город, где вчера убили подростка сущая утопия. А знаете из-за чего? Из-за того, что его зарплата тут выше чем в рыбацкой деревне в целых четыре раза. Он даже стал сидеть по другому: самодовольная, наглая осанка бизнесмена. Начал чувствовать себя по другому: ни как человек, чья рубашка жутко пропахла рыбой, а лицо похоже на то, будто пять минут назад у него умер кот. А как человек, который наконец начал получать удовольствие от жизни. Идеальный мужчина: напивая себе под нос мелодию из заедающей рекламы он быстро съел завтрак, пританцовывая выпил стакан кофе и напоследок чмокнул жену. Хоть у кого-то дела налаживаются.
Коридоры школы, из яркого шумного места встречи молодёжи превратились в тесную канистру с тёмной нефтью. Толпа стала сборищем траурных подростков, каждый из которых всем своим видом пытался показать, что скорбит. Для всех учеников имя «Давид» стало не тем звуком, после которого хихикнув стоило крикнуть «А, тот обдолбанный жирный еврей? Я видел этот видос». Для всех учеников его фотография стала не поводом для отпущения очередной пошлой шутки, а поводом чтобы сжать руки перед собой в искренней молитве. Вот так, лишь умерев на глазах у всех зажатый жирный парень стал горем города.