Чудские копи - стр. 5
– А знаешь, Глеб, почему так гора называется – Кайбынь? Песня земли! Здорово, да?
– Если точнее, пение земных недр, – поправил его Никита. – Или голоса, доносящиеся из недр.
– Я у шорцев спрашивал, – заспорил с ним отец. – Говорят, просто песня земли. Ну, или из горы…
– Это в просторечии так. Но все равно это подтверждает нашу теорию. Они выходят и поют…
Тут у них с Никитой начался тот же самый непонятный разговор о каких-то подземных жителях и про их песни, что Глеб уже не раз слышал, когда лежал под полом в мастерской.
Наконец они кое-как подъехали к подножью Кайбыни и остановились возле заросшего березняком старого отвала, за которым оказался вход в штольню, загороженный толстыми плахами. Никита сказал, ее зеки пробили еще в пятидесятые годы, мол, здесь геологи разведку самородной меди делали, и будто в этой горе много еще и серебра, и золота осталось. Батя же с ним опять заспорил, дескать, зеки работали на урановых рудниках где-то тут недалеко, а штольню все-таки били вольнонаемные горняки, но Глеб в их споры тогда не вникал и, пока разгружали вещи, успел все окрестности обежать и даже в саму штольню заглянул. Там же – мрак, сыростью пахнет, слышен даже какой-то шорох, как от слова «Шория» – одному войти еще было жутковато. Да и Никита окликнул, дескать, нечего болтаться, собирай дрова и разводи костер…
Они попили чаю, после чего нарядились в непромокаемые робы, каски, открыли деревянную дверь и вошли в темноту. С кровли местами капеж сплошной, вода по стенкам течет и под ногами ручейки хлюпают. В штольне колея осталась, вагонетки, кое-где деревянные крепи стоят, а в иных местах, где они сломались и сгнили, обвал произошел, так что пролезть можно только ползком. Батя один такой завал осмотрел и сказал Никите, мол, смотри, это чудские девки купол выпустили, чтоб чужим вход в штольню перекрыть. Кто такие чудские девки и как они купола выпускают, Глеб еще не знал и, дабы сохранить достоинство, с расспросами не приставал. Все было так интересно и таинственно, да еще отец с Никитой почему-то шепотом переговаривались и двигались осторожно, словно ждали, что из темноты кто-нибудь выскочит. Долго так шли, пока впереди не показался перекресток – два квершлага уходили влево и вправо.
Остановились, посовещались, и отец пошел по правому, а Никита с Глебом – по левому, причем еще осторожнее, и все стены лучами освещали. Нет-нет да блеснет что-то в породе.
– Это золото? – спрашивает Глеб шепотом.
Никита же присмотрится и рукой махнет.
– Пирит…
В одном месте большое пятно заблестело – ну точно, золото! Однако брат снова отмахнулся.