Чудовище должно умереть - стр. 17
Не ведая подвоха, я высказался в пользу всего бедлама. Знал бы я, что на это уйдет вечность! Каллахан сыпал техническими терминами без остановки, пока мой мозг не стал напоминать промокашку. Надеюсь, растительность на лице отчасти скрывала мое замешательство. Термины «угол камеры» и «монтаж» (что бы они ни значили) я сохраню в сердце до гробовой доски. Дотошность Каллахана изумляла. Спустя полчаса, ослепленный прожекторами, запутавшийся в проводах, оглушенный руганью подсобных рабочих (выражались они как извозчики или старшина на плацу), я утратил всякую способность соображать. Все это время я искал глазами Лину Лоусон, и чем дальше, тем меньше понимал, как невзначай упомянуть ее имя в разговоре.
Впрочем, за ленчем Каллахан сам дал мне повод. Мы сошлись на том, что даже лучшие из детективных экранизаций проигрывают первоисточникам. Каллахан читал пару-тройку моих детективов, но, к счастью, личность автора его нисколько не заботила. Моего собеседника занимала лишь техническая сторона ремесла. Холт сказал ему, что я собираю материал для нового романа, и Каллахан спросил, почему именно здесь, на «Бритиш регал»? Я ответил, что последним произведением британского киноискусства, которое я сподобился посмотреть, был фильм «Коленки горничной».
– Этот? – удивился он. – По-моему, ваш брат-писатель должен бежать от такой продукции как черт от ладана.
– Где же ваша esprit de corps?
– К черту корпоративную гордость! Нижнее белье и юморок биржевых маклеров… Нашли что смотреть!
– А та девушка… как ее… Лина Лоусон. По-моему, неплоха. Далеко пойдет.
– Ее двигает Вейнберг, – произнес Каллахан значительно. – От коленок и выше, ну, вы понимаете. Как вешалка для кружевных трусиков она сгодится, хотя мнит себя второй Джин Харлоу.
– Такая же капризная?
– Скорее такая же недалекая.
– Актрисам свойственна взбалмошность, – заметил я, дивясь своей ловкости.
– Уж мне-то можете не рассказывать! Когда-то Лоусон умела себя поставить, а недавно ее словно подменили – стала кроткой и послушной, как овечка.
– А что случилось?
– Кто знает. Может, бедняжку посетило большое чувство. У Лины Лоусон был нервный срыв, постойте, когда же… кажется, в январе. Из-за нее съемки задержались за две недели. Поверьте, старина, когда ведущая актриса начинает жаться по углам и втихомолку лить слезы, поневоле полезешь на стенку.
– Натерпелись вы от нее? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Январь. «Нервный срыв». Вот и еще одно доказательство!
Каллахан вперил в меня сверкающий взгляд, словно ветхозаветный пророк второго плана, готовый прочесть суровую отповедь. Впрочем, я понимал, что причина такого перевозбуждения – одержимость собственной значимостью.