Чудо из волшебного шара - стр. 17
– Не может быть! – Джордж подкрался ближе, присматриваясь повнимательней к согнутой фигуре. Длинные тёмные волосы наполовину скрыты под кепкой. На плече болтается охотничье ружьё. Джордж ахнул, будто его ущипнули:
– Повисите немного…
– А я что делаю?! В том-то и вся беда, парень!
– Вы Уолтер Бишоп? – спросил Джордж, быстро моргая, чтобы удостовериться лишний раз. Это был невероятный вопрос, но чем ближе подкрадывался Джордж, тем больше он в том убеждался. Вблизи лицо взрослого оказалось по-странному размытым. Даже в темноте было заметно, что лицо покрывала не кожа, а… в общем, масляная краска.
– Верно подмечено, Шерлок! – нетерпеливо произнёс взрослый. – Что, на портрете ещё кто-то прячется?
Джордж вытянул шею. Портрет был почти пуст – в раме оставались только левая рука и левый сапог Уолтера Бишопа, отчего тот напоминал муху, угодившую в ловушку. Джордж готов был поклясться, что на него вдруг подул ветерок, и услышал, как зашелестели на дубе листья.
– Это всё так странно, – пробормотал Джордж и потёр глаза: кажется, ему и правда не снится. – Ничего не понимаю.
– Ты про картину? – раздражённо пропыхтел Уолтер. – Я в своё время уже говорил Моди: я знаю, что портрет слишком преувеличен. Но давай откровенно: если уж ты не в состоянии заказать изысканный портрет самого себя в полном расцвете жизни, дабы будущим поколениям было чем восторгаться, когда тебя не станет, какой смысл заводить такой чудесный костюм из твида? Если уж это хорошо для Ван Гога, так для меня и подавно. По крайней мере я имел совесть заплатить художнику за работу. Ничто не говорит о самовлюблённости более, чем автопортрет.
Джордж никак не мог поверить в происходящее.
– Нет, я хотел сказать, что не понимаю, потому что… ну, вы же умерли. – Он замолчал, ещё больше насупив брови. – И давным-давно.
– Ну и что с того? – воскликнул Уолтер Бишоп. – Хватит уже тянуть канитель, Джордж. Ты ведь не станешь отрицать, что я проявил достаточно терпения. У тебя ровно пятнадцать секунд, чтобы осмыслить чудо, которое тебе явилось. А потом ты захлопнешь рот, подойдёшь сюда и сделаешь хоть что-то толковое. Иди помоги мне выбраться из этой окаянной картины, пока я не потерял палец. А то и хуже – мой лучший галстук.
В их разговор вмешалось хриплое «мяу». Коко выползла из-за дивана и сверлила горящими глазами Уолтера Бишопа. Во взгляде кошки читалось презрение, которое она обычно приберегала для Пылесоса Генри.
– А вот ты, усатая, будь любезна, займись-ка лучше своими делами, – зашикал на кошку Уолтер. – Коль скоро у тебя нет противостоящих больших пальцев, взять с тебя нечего.