Чудище Хоклайнов - стр. 40

– Я пошел за аллигаторами. – Он зажег лампу, вылез сквозь дыру в кухонной стене и зашагал к машине.

Элайн, кажется, задремала. Она лежала на полу, устроив голову у меня на коленях. Она немножко испугалась.

– Где Ли Меллон? – спросила она. Я ее почти не слышал.

– Он пошел за аллигаторами, – громко сказал я.

– Это все лягушки? – громко спросила она и показала рукой в сторону шума, от которого уже закипал весь пруд.

– Да, – громко сказал я.

– Понятно, – громко сказала она.

Вернулся Ли Меллон с аллигаторами. На лице у него сияла довольная шестизубая улыбка. Он опустил ящик на пол и достал оттуда первого. Аллигатор изумился: никак не мог сообразить, что он не в магазине. Он оглядывался по сторонам в поисках проволочной клетки со щенками, которая всегда стояла рядом с его аквариумом. Щенков не было. Аллигатор не понимал, куда они подевались. Ли Меллон держал аллигатора на руках.

– Привет, аллигатор! – прокричал Ли Меллон. Аллигатор продолжал высматривать щенков. Ну, где же они?

– Ты любишь лягушачьи лапки? – прокричал Ли Меллон и аккуратно выпустил аллигатора в пруд. Аллигатор улегся стационарно, как детский пароходик. Ли Меллон дал ему легкого пинка, и аллигатор поплыл.

В пруду неожиданно стало тихо, словно его перенесли в центр кладбища. Ли Меллон достал из ящика второго аллигатора.

Теперь второй аллигатор принялся искать щенков. И тоже не смог их найти. Куда же они подевались?

Ли Меллон шлепнул аллигатора по спине, опустил в пруд, толкнул в воду, и тишина удвоилась. Молчание висело ночным туманом.

– Что ж, теперь есть кому позаботиться о лягушках, – прошептала, наконец, Элайн. Тишина гипнотизировала.

Ли Меллон стоял у пруда, ошеломленно таращась на темное водяное молчание.

– Их больше нет, – сказал он.

– Ага, – сказал я. – Там теперь никого нет, кроме аллигаторов.

Ночь, и как хорошо лежать в постели с Элайн, обвившей меня, словно виноградная лоза, мою тень. Она зашла в тыл этой саранче памяти – безжалостной чуме, насылаемой на меня не менее безжалостной Цинтией.

Теперь я желал Цинтии единственного: чтобы в Кетчикане на нее свалился огромный лосось. Я почти видел заголовки кетчиканских газет: ЛОСОСЬ ПАДАЕТ НА ДЕВУШКУ, и подзаголовок курсивом: «Расплющило, как блин».

Я дотянулся рукой до лица Элайн и коснулся губ. Они были приоткрыты, я осторожно провел пальцами по зубам, тронул спящий кончик языка. Словно музыкант, касающийся клавиш темного пианино.

Но перед тем как я уснул, в голове стройными рядами с барабанами и знаменами прошли мысли о Ли Меллоне. Я думал о том доисторическом периоде, который назывался ТРИ ДНЯ НАЗАД. Я думал о табачном обряде Ли Меллона.