Чудильщик - стр. 2
– Мне? Ну, знаешь!
– Знаю, знаю. Давай, выкладывай.
Ринат вдруг замялся. Посмотрел в потолок, поправил рубашку. Ему было пятнадцать, как и всем нам, но даже сигареты он уже покупал без проблем – уж больно взросло выглядел.
– Маргот, ты в курсе? Танькина мать в открытую алиби рисует.
В висках ударил набат, и меня вывернуло наизнанку, благо рядом стояла мусорная корзина. Руки тряслись и ходили ходуном, воздуха не хватало.
Таньку ударил ножом отчим. Раньше он просто давал ей пощечины, впадая в пьяный раж, а теперь убил.
На плечи накинули куртку, а рот протерли мокрым платком.
– Ринат, прекрати! Совсем с ума сошел?
Он отодвинулся и вдруг сжал кулаки, схватился за лоб, закашлялся, спрятал лицо в руки.
– Я просто не знаю, что с этим всем делать, Маргот.
– Прекрати меня так звать, придурок! Танька… Танька умерла, а ты все выделываешься. – У меня очень быстро кончался воздух в легких, они будто прохудились, и я начинала задыхаться.
– Хорошо, Марго. Хорошо. Ты меня слышала? Про алиби? Что нам с этим делать? Ублюдка ведь выпустят.
Я дернула руками, поглядывая на актовый зал. Не дай бог оттуда вывалится Светлана Сергеевна и задаст нам жару. Учитывая, что Ринат и в самом деле прогуливал, подобный вариант нельзя было сбрасывать со счетов.
– Не выпустят. Это уголовное правонарушение, почаще бы на общагу ходил.
– Если бы я почаще ходил на общагу, я бы там взорвался от тупости происходящего! – наконец вспылил Ринат.
Он был известным спорщиком, и нрав частенько его подводил. Еще Ринат поступал на юриста, а его родители думали, что он очень глупый, поэтому таскали на занятия к репетиторам с десятого класса.
– И что ты хочешь сказать? У нас есть т-те… Танька. Тут не Америка, слава богу. Нельзя убить человека и остаться безнаказанным.
Ринат снова прожег меня взглядом:
– Ты вчера на свет родилась? Мужик этот при деньгах, сама знаешь, хотя Таньке ничего не доставалось. Мать ее – нехорошо так говорить, ей-ей, Маргот, сама понимаешь, – совсем без мозгов. Там уже срочный отъезд по делам фирмы сочиняют на коленке.
Я схватилась за голову и беззвучно взвыла. Ринат подождал немного, а потом обнял меня.
– Я не понимаю, что нам делать, Маргот, мы же не можем это так оставить.
– Не можем, но я не знаю, что тебе сказать, – выдавила из себя я, чувствуя, что прямо сейчас заплачу. – Мне еще домой как-то идти, а меня тошнит. Он ее ножом бил…
Мне снова стало плохо. Мне хотелось в класс, рисовать ее по памяти с розой в волосах, с красной розой в волосах цвета «фуксия», и не думать ни о чем больше.
– Я знаю, я все знаю. Маргот, пойдем, я тебя до дома провожу. Ты поспи, а мы с тобой завтра поговорим, – сказал Ринат и потянул меня вверх.