Чудеса в кастрюльке - стр. 34
Я не ответила и ушла к себе. Все понятно, следует как можно меньше бывать дома. Да у меня и возможности нет, чтобы валяться на диване, надо начинать искать Ляльку.
Первый звонок я сделала Розалии Никитичне. Трубку снял Андрей.
– Алло, – процедил он.
– Позови маму.
– Это кто?
– Вилка, не узнал?
– Чего в такую рань звонишь? – недовольно протянул бывший муж Аськи. – Ни свет ни заря людей будишь!
– Так десять уже!
– Самый сон, – возразил Андрей, – что за спешка?
– Розалия Никитична дома?
– Издеваешься, да? Куда ж ей деться!
– Тогда я сейчас приеду.
Андрей продолжал бубнить что-то в трубку, но я уже отсоединилась и понеслась одеваться.
Оказавшись на улице, я пожалела, что не вытащила с антресолей сапоги на меху. Холод наступил невероятный, правда, градусник показывал всего минус один, но мне показалось, будто на дворе тридцать градусов мороза. Порывистый ветер сбивал с ног, в лицо летела колючая крупа, ноги разъезжались на замерзшей грязи. Продрогнув до костей, я ввалилась в квартиру Розалии, мечтая о чашечке обжигающего кофе. Но стоило переступить порог, как стало понятно: на угощение нечего рассчитывать. За широкой спиной Андрея маячила Светка.
– Чего надо? – хмуро спросила она.
Я решила не сдаваться сразу и широко улыбнулась:
– Добрый день! Какой халатик на тебе красивый, глаз не оторвать. У Аси похожий был, ей Сережка его подарил!
Света фыркнула и исчезла. Андрей нахмурился:
– Подумаешь, надела Аськину хламиду, и что? Не тащить же сюда все вещи! Света, между прочим, устала, целыми днями к Розалии бегает, а та капризничает: этого не хочу, то не буду!
Я повесила куртку в шкаф и отбила мяч:
– Аська о твоей матери уже много лет заботится.
– Всего два года! – возмутился Андрей.
– Так ведь не неделю, как Света!
– Уже десять дней!
Честно говоря, Андрей начал меня раздражать. Я сунула ноги в домашние тапочки и отрубила:
– Не дергайся, я пришла в гости не к вам, а к Розалии, Света может не суетиться и не накрывать праздничный стол. Аська поправляется, скоро вернется домой, и ты опять спихнешь ей на плечи свою парализованную мать.
– Она может ходить, только не хочет!
Не обращая внимания на реплики Андрея, я подошла к двери спальни Розалии и постучала. Ответа не последовало. Я повторила попытку и, не добившись результата, потянула створку на себя.
– Можно?
В комнате царила темнота, сквозь задернутые плотные шторы не проникал ни один луч света. Розалия Никитична, очевидно, приняла на ночь снотворное и теперь мирно почивала в пуховых одеялах. Этак она и до обеда продрыхнет, но мне недосуг ждать.
Поколебавшись пару секунд, я вошла в спальню, раздернула шторы и повернулась к хозяйке. Крик застыл в горле. Пожилая дама лежала на спине, голова ее, с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, покоилась на большой подушке с кружевной наволочкой, сухонькая морщинистая рука, странно маленькая для грузного тела, безвольно свисала почти до полу.