Образ Петербурга, созданный (в своей, как правило, не осознающей себя совокупности) стихами эмигрантов первой и второй волны, предстает нам сегодня в стереометрии всех чувственных измерений.
Это – фонотека городских шумов:
И весело свищет паровичок.
(Михаил Струве).
С Невы далекие свистки.
Зовет куда-то жизнь. И зовы
Полны пронзительной тоски.
(Вера Булич)
(Михаил Струве)
А на дворе удары лома,
Михайла-дворник колет лед.
(Вера Лурье)
Идет лейб-гвардия, идет Преображенский
Его Величества, в России первый полк!
Турецкий барабан уж бухает как пушка,
Рыкает диким львом могучий геликон.
(Сергей Шишмарев)
Мороженщик с грохотом прокатил
Ящик синей лазури.
(Михаил Струве)
Как с озаренных островов,
Под стук расшатанных торцов,
Летишь с подругой полусонной.
(Петр Бобринский)
Лишь изредка, чем ближе, тем звончей.
Сухих торцов проснется говор ломкий,
Когда на франтоватом лихаче
Промчится Блок с влюбленной незнакомкой.
(Д. Крачковский-Кленовский)
Это – застрявшие на ретине пятна:
А напротив казенка. Стена
Красной оспою испещрена.
(Михаил Струве)
Вороны летят наискось над Невой,
Скрываясь в морозном тумане;
Вдали показался маяк биржевой,
Плетутся извощичьи сани…
(Нина Гейнц)
Рвалась подняться ввысь, умчаться в вышину
Цветная гроздь шаров, надутых водородом.
(Сергей Шишмарев)
На Невском под дождем не умолкает шум…
В туманах наверху горят огни Омеги.
(Нина Рудникова)
Это – реклама склада часовой фирмы «Omega», находившегося в Пассаже, воспетая Петром Потемкиным:
Хлопья первого снега
засыпают панели.
Над Пассажем часы Омега
догорели, —
за что Блок и назвал его «свободный трубадур питерский, певец Шапшала, Оттомана и часов Омега»).
В Неве угрюмой ходит зыбко
В разводах нефтяных волна.
(Вера Булич)
Краснеют столбы на воде возле дачки,
На ряби – цветная спираль.
(Саша Черный. «Весна на Крестовском»)
В полдень на Невском жаркое лето,
Желтых небес тяжелая ткань,
Тени домов и дома-скелеты
И доцветающая герань.
(Софья Прегель)
У тебя были стройные трубы,
Как колонны ваятелей мудрых.
Завитками мохнатого чуба
Таял по небу дым чернокудрый.
(Эмилия Кальма)
Ведь память маленьких детей
Удерживает только вещи.
Следы ворон на берегу
И на безлистых ветках иней,
И четкость тени на снегу,
И самый снег лилово-синий.
А дальше море без границ,
И дымный силуэт Кронштадта…
(Евгений Шах)
Но сердце помнит благодарно
Виденье отроческих лет:
Снег вьющийся и круг фонарный,
На льду конька мгновенный след.
(Георгий Раевский)
Это – ароматы и миазмы города и окрестностей:
Уж на кухне запах ели свежий
И от праздничной готовки чад,
